Глава 10. Почему я не гуру: ремесло в разрезе
Не позволяйте другим терроризировать вас надеждами,
которые эти другие на вас возлагают.
Сью Паттон Тоэле, писательница
Я никогда не буду жить ради другого человека и
никогда не попрошу другого человека жить ради меня.
Айн Рэнд, писательница
Мы не отвечаем за тех, кто делает нас своими кумирами.
Я не несу ответственности за тех, кто хочет, но не может.
Райнхольд Месснер, альпинист
Любой более-менее успешный психолог (психотерапевт, психиатр и представитель других «помогающих» профессий) подвергается беспрерывному давлению со стороны реальных и потенциальных клиентов. Те непрерывно ждут «чуда» и пытаются втянуть в эти игры самого специалиста – заставить его принять роль «гуру (см. главу о сектах). То, что я сейчас напишу, предназначено для людей порядочных и трезвомыслящих, а не тех жуликов, кто берётся за один-два сеанса вылечить любую болезнь «с гарантией» – тем самым неверно настраивая и самого пациента.
Специфика работы психолога в том, что к нему часто обращаются клиенты с серьёзными нарушениями психического здоровья. Поскольку психологическая помощь в бывшем СССР не практиковалась, а лечение у психиатра считалось «позорным», то «накопилось» много людей, «недостаточно больных» для немедленной госпитализации в медицинское учреждение, но «слишком проблемных» для того же психолога или частнопрактикующего психотерапевта. Как правило, это лица в «пограничном» состоянии, с тяжелыми неврозами и психопатиями. Их «повреждения» возникли довольно давно (или были переданы по наследству), и теперь они тащат за собой шлейф трудноисправимых психических нарушений, хотя сами нередко считают себя «нормальными». Именно такие личности кочуют от одного психотерапевта к другому, ломятся на «лечебно-оздоровительные» сеансы, являются пушечным мясом для разного рода сект, оккультных группировок и телевизионных ток-шоу. Настойчиво ищут «панацею» от всех своих бед и в горячих спорах готовы перегрызть друг другу горло. Портят жизнь окружающим людям дома и на работе.
Что таким людям надо на самом деле (хотя бы для начала) – так это объективное признание серьёзности имеющихся у них проблем и, соответственно, бóльшая скромность в поведении. Свой «эмоциональный фонтан» надо учиться уменьшать – так же как и требовательность по отношению к окружающим. Это легче сделать, когда поймёшь, что твои требования вытекают из твоих «проблем» (психических нарушений) и поэтому могут быть не совсем адекватными. Идеальным вариантом для подобных клиентов было бы отыскание хорошего специалиста, либо группы психологической коррекции, ведомой опять же специалистом (желательно, врачом, который, по крайней мере, не навредит) и посещение их в течении многих лет или даже всей жизни. Хотя бы раз в неделю. Здоровые люди вздохнули бы с облегчением.
Кстати, в психиатрии уже практикуется нечто подобное – правда, на медикаментозном уровне. Больные, страдающие шизофренией, могут теперь всю жизнь принимать современные нейролептики, имеющие сравнительно небольшие побочные эффекты, но значительно снижающие вероятность наступления и силу будущих обострений. И, на мой взгляд, самое важное – снижается психологическая нагрузка на людей, окружающих больного. У них ведь своя, здоровая жизнь, которой не хочется (да и не следует) жертвовать. Остаётся только добавить, что и психиатрическим пациентам не помешала бы разговорная психотерапия в период ремиссии (наряду с лекарствами), но это уже отдельная тема, не укладывающаяся в рамки данной книги.
Вернусь к своим, «психологическим» клиентам, многие из которых отнюдь не являются таковыми. Уже в первом телефонном разговоре иные пытаются так или иначе «наклонить» меня под себя. Приведу несколько примеров (на самом деле их многие сотни): «Я выдающийся мастер психологического портрета. Могу показать вам свои фото. У меня такая-то проблема… Думаю, вы мне поможете». (Имеется в видубесплатная помощь в обмен на просмотр «психологических» фотографий. Оттого и необычное вступление). Или от незнакомой девушки (говорится игривым тоном): «Вы такой замечательный психолог, я всё время о вас думаю… У меня проблема с парнями… Можно к вам приехать и рассказать?» Подтекст понятен: обещание секса в обмен на помощь.
Вот ещё шедевр: «Ищу себе психолога-психотерапевта» (это надо понимать так, что звонящая страдает как минимум неврозом). И далее о первом планируемом сеансе: «Хочу понять, моё это или не моё». По крайней мере, откровенно. Госпожа имеет расстройство и хочет, чтобы у психолога было такое же (ведь тогда психолог как раз и попадёт в категорию «моё»). И невдомёк ей, что для выздоровления придётся менять себя, а значит, от своего проблемного (невротического) «моё» ей придётся уходить. И помочь в этом ей может психически здоровый специалист, который как раз не «моё» в её понимании. Лично я под словом «моё» понимаю свои уникальные качества, а отнюдь не душевное расстройство.
Один из парадоксов профессии: многие клиенты норовят подтянуть психолога «под себя», сделать его «карманным», не понимая, что такой «крепостной» работник, вставший на их невротическую точку зрения, (например, ради денег или неправильно понимаемого профессионального долга) как раз и не сможет им помочь. Поскольку психолог является специалистом по душевному здоровью (в отличие от большинства клиентов), то он и не должен «сливаться» с ними, а наоборот, подталкивать их к выходу из своего болезненного состояния. Разумеется, интенсивность воздействий должна быть индивидуальной: чем тяжелее клиент, тем медленнее скорость продвижения.
Я пришёл в психотерапию из психологии спорта (шахмат), где требовалось помогать «расти» своим подопечным. Поэтому и курсантов с клиентами всегда старался «тянуть вверх». Не всем это удавалось (лень, отсутствие способностей…), но лет двадцать назад такой подход считался естественным. А ныне избалованные (но по-прежнему несчастные) клиенты и пациенты ценят лишь тех специалистов, которые готовы «опускаться» на их уровень и толькона этом обывательском уровне им помогать. Делать их приземлённую жизнь «сносной», «терпимой», «годной к употреблению в слегка разогретом виде». Не желают прилагать усилий, чтобы меняться и «перерастать» свои проблемы. Хотят просто «уменьшить страдания» и жить, как жили раньше, на том же самом месте. Вот и встаёт вопрос: чему «возвышенному» должен «служить» психолог или врач? Служить посредственностям, чтобы те оставались посредственностями (чуть менее несчастными)?
Подобная установка нет-нет, да и всплывёт во время занятий, когда кто-то из курсантов посередине моего изложения теории вдруг намекнёт, что хорошо бы мне поработать с его проблемой вместо того, чтобы образовывать и развивать его. Или, видя мой «уровень», они особенно чётко ощущают свои недостатки и пропасть между счастьем и несчастьем? Поведение некоторых членов группы после занятия, подолгу болтающих «о жизни» (не о психологии!) возле подъезда, вызывает у меня недоумение. Неужели я, несмотря на многочисленные похвалы, всё же не удовлетворяю какую-то важную потребность? И если это обычная потребность в обычном общении, то зачем ради неё идти на курсы психологии? Всё равно, что грызть семечки в храме. Обывательщина и «психопатология обыденной жизни» так и рвутся в гости к нам. А работать над собой – … «F-ck the work!»
Любые изменения связаны с дискомфортом, особенно для невротической личности, так или иначе научившейся извлекать пользу из своих проблем. Поэтому и суета подобных людей обычно связана не с внутреннимиизменениями, а с поверхностным «притворством», с той же манипуляцией, истинные цели которой по-прежнему «дефектны». Так, больной, страдающий приступами паники в общественных местах, готов долго и эмоционально рассказывать о них врачу или психологу. Но едва речь заходит о действиях по искоренению страхов – например, пойти в метро или многолюдный универмаг и провести там несколько часов (при необходимости – в памперсах) – сразу же возникает обратная реакция, и специалиста обвиняют в жестокости. Как выразился однажды основатель гештальт-терапии Фридрих Перлз, «невротики не желают исцеления в психотерапии; они просто хотят облагородить свой невроз». Поэтому и усилия по «оздоровлению» носят характер бессмысленной суеты и поверхностного трёпа – на уровне «кухонной» психотерапии: под какие ещё «воздействия» подставить свою пассивную тушку с не менее пассивной психикой? О постановке рациональных целей и внутренней работе над своими укоренившимися изъянами речь не идёт. Ту же лень замечаем и у физически больных пациентов: готовы ездить по всяким сеансам массажа, соляриям, пить настои трав и биологические добавки, но не могут заставить себя пробежать километр-другой, что было бы гораздо полезнее. Не понимают, что от сидения и слушания «благостных слов» ещё никто не выздоровел. Не бывает никакой «оздоровительной» энергии кроме внутренней.
Вообще, начавшаяся конкуренция за клиента, которая становится реальностью и в сфере оказания психологической помощи, приводит к всевозможным извращениям. Особенно потому, что именно в данной сфере услуг велико количество психически неадекватных потребителей. Клиент, совершая первичные посещения различных специалистов в области душевного здоровья, фактически ждёт, кто глубже его «лизнёт», кто станет «лучшим другом» за его деньги. Всё это оправдывается важностью «отношений» в психотерапии. И вот, достойный специалист, внутренне морщась, вынужден ради денег осуществлять «полиз» очередного неадекватного посетителя – тем самым делая ему приятное, но ещё дальше уводя того от пути к психическому здоровью. Пути тернистого, но единственно правильного. В результате вся работа сводится к бесконечным жалобам клиента ради получения сочувствия и очередного поглаживания от психолога, фактически превращённого в «друга», отстойник и «туалет». Посетитель ревел, ревёт, и будет реветь, а психолог будет гладить его по шерсти. Обоюдный сговор под видимостью психотерапии, конца которой не предвидится. Как я заметил в последнее время, многие клиенты, особенно с серьёзными расстройствами, активно набиваются в «друзья», и на меньшее за свои деньги не согласны. Ну что ж, подобный тип отношений с психологом – лучшая гарантия сохранности своего «дефекта» – ведь «друг» не может «осуждать». А избавляться от проблем не хочется, поскольку в этом случае дальше придётся жить самому (к чему клиента так и не подготовили).
Приходится ещё раз отмечать, что многие люди с неуравновешенной психикой склонны к разного рода мистицизму, и это ещё дальше уводит их от возможности адаптации и нахождения счастья в реальной повседневной жизни. Вот ещё один парадокс: некоторые такие субъекты и на мои курсы приходят из любви к «таинственному», поэтому бывают весьма недовольны, когда видят рациональный характер подаваемого на занятиях материала. С трудом понимают, что следование «таинственному» как раз и внесло свой вклад в ухудшение их психического состояния, поскольку вело к формированию неверных представлений о жизни. Никак им не хочется приучаться к реальности, брать ответственность за свою жизнь, поскольку в этом случае придётся «стукнуться лбом» о свои проблемы и начать что-то делать для их устранения. А освоение и применение современных рациональных методик психологической помощи как раз и позволяет постепенно избавляться от «пуль в голове».
Увы, но люди, постоянно озабоченные «поиском духовности» за пределами реальной жизни, по-видимому, ищут «оправдание» своему неумению этой жизнью пользоваться. Они даже готовы иной раз признаться в собственной психической неадекватности, мотивируя её «трудностями поиска». Дескать, «я герой и не щажу себя на пути к Абсолютному знанию. Я же ищу! Отсюда проблемы в семье и на работе». В данном высказывании, как легко увидит специалист, телега стоит впереди лошади. Первичен патологический процесс в мозгу такого «поисковика», а странные увлечения и убеждения – лишь внешние проявления данного процесса (позволяющие не заострять на нём внимание).
Одна курсантка даже умудрилась бросить мне упрёк, что я, по её мнению, «ищу духовность вне групповых занятий». Что это за «духовность», как я её ищу и почему делаю это вне группы, дама объяснить затруднилась. Бред да и только.
Подобные «духовники», периодически попадающие на мои курсы, имеют две общие черты: неадекватно сильные эмоции и придавленный разум. Стоит сказать что-то «сомнительное» о религии или эзотерике, как они начинают яростно спорить. Причём их эмоциональная реакция непропорционально сильна по сравнению с моим высказыванием. Или чересчур болезненно реагируют даже на самый лёгкий юмор в их адрес. Как тут не вспомнить высказывание известного психотерапевта о том, что чересчур серьёзное отношение к себе и миру идёт рука об руку с большинством психических расстройств. А ведь эти люди собираются быть психологами, поскольку пришли на учебные курсы, а не в лечебную группу!
Вот такие «духоборы» (мухоморы?) и хотят запретить всё, что не укладывается в их стерильные представления о мире. К примеру, запретить эротику или фильмы ужасов, поскольку они могут «навредить здоровью». При этом не понимают, что для психически нормального человека просмотр самых жутких фильмов – мелочь, о которой он забудет очень быстро. А их преувеличенная реакция как раз говорит о наличии у них внутренних психических проблем, которые они пытаются экстраполировать на всё человечество. Так что этим «борцам за нравственность и духовную гигиену» я бы посоветовал обратить взорвглубь себя и в дальнейшем работать с собственными ненормальностями. Их поведение очень похоже на жизнь «завязавшего» алкоголика, который вынужден кричать о вреде пьянства на каждом углу, чтобы не сорваться самому. Надо не орать на других, а работать с самим собой по тренировке более адекватных реакций на неприятные раздражители. Вот тогда и начнётся психическоеразвитие по превращению «человека мистического» в «человека разумного».
Вообще приходится констатировать, что бóльшая часть населения имеет весьма туманные представления о том, чем может быть полезна практическая психология и психотерапия. Один из самых частых вопросов до начала занятий следующий: «Что получают слушатели от ваших курсов?» Отвечаю, что курсанты- скорее «деятели», чем «слушатели», поскольку почти все занятия носят практический характер. А что касается «получения» – это вопрос к ним, а не ко мне. Они должны знать собственные цели и спрашивать меня, сумеют ли они эти цели достичь за время обучения. Или потенциальные клиенты упорно желают быть очередной раз введёнными в заблуждение сладкими сказками о чуде, которое с ними произойдёт? Тогда, пользуясь случаем, даю ответ: «То, что кажется «чудом» для окружающих, приходит только в результате упорной работы. Нет работы – не будет не только «чуда», но и продвижения к нему». Именно поэтому я никогда не устраиваю рекламных истерик на предварительных организационных собраниях, а просто рассказываю о технических аспектах занятий: расписании, темах, пунктах договора… И при этом нередко вижу скуку в глазах некоторых посетителей, ждавших от меня «концерта». «А где же ваша презентация?» – недавно спросил у меня на таком собрании шустрый молодой человек с характерным значком на груди. До сих пор пытаюсь понять смысл данного вопроса. Очевидно, имелась в виду бодрая музыка, девушки в купальниках и я в облачении пастора. Ну, до такого идиотизма я не скачусь при всём желании – не тот менталитет. Взрослые дяди и тёти должны получить объективную информацию о курсах и сделать взрослый, ответственный выбор. А телевизионные «маги и чародеи» пусть кормят их глупо – наивную Детскую часть.
Если кто-то из таких великовозрастных Детишек всё же начинает учиться на курсах, я всегда с интересом приглядываюсь к ним: сумеют ли они за спокойной манерой ведения занятий разглядеть мои профессиональные достоинства, выпячивать которые я считаю вульгарным и некорректным? Научатся ли пользоваться этими достоинствами, не разрывая на себе в истерическом экстазе последнюю рубаху, а ведя спокойную беседу из занятия в занятие? Ведь только в подобной рациональной манере они могут по-настоящему оценить реальный (хотя и внешне неброский) уровень специалиста, которому они доверились. Сумеют ли начать работу над собой?.. Ай, сложные вопросы задаёте себе, Леонид Зигфридович. Ай, оптимистичные…
Почти в каждой группе находятся люди, которые «отбывают номер» – ведут себя внешне пристойно и незаметно. С некоторых пор стал понимать их логику: «правильно» провёл время, получил документ об окончании курсов психологии – значит «здоров». И теперь каждый, кто будет критиковать меня, «здорового» – сам «больной».
Многое отдал бы за то, чтобы узнать, кто пришёл на занятия сам, а кого привели под ручку или заставили придти в целях «исправления». Последние как раз и ждут от меня всяких скрытых подвохов, неопределённых намёков и кукишей в кармане, поскольку верят, что это и есть настоящая психотерапия. Другие считают данные курсы «сакральным», священным местом, а меня чуть ли не богом, находящимся на другом уровне сознания, поэтому всем своим видом изображают трепет и покорность. Таких «идеализаторов» я быстро опускаю с небес на землю (и при этом сам целенаправленно опускаюсь в их глазах), чтобы скорректировать их нереалистические ожидания. Есть ещё группа «нервных», которым то жарко, то холодно (шуба то снимается, то одевается) – для таких установил в помещении для занятий термометр, чтобы они не пытались свою очередную блажь выдать за похолодание. Такие постоянно бегают в гардероб проверять свой мобильный телефон, курить в подъезд или пить кофе в кухню. Им бы осознать необходимость повышения самоконтроля в качестве первоочередной задачи. Куда там … Хаос в голове рождает хаотическое поведение. И это, заметьте, на учебных занятиях. Спросить такую даму, не желает ли она посещать лечебную группу или (в качестве оптимального варианта) лечь в отделение неврозов, услышишь в ответ гневные восклицания. Зачем этим людям курсы психологии, ума не приложу. Ведь подразумевается, что учебные занятия должен посещать психически здоровый человек, что и отражено в договоре.
Вот достаточно типичный сценарий появления очередного новичка на моих курсах. У человека появляется «проблема», и он начинает ходить на занятия в надежде, что от простого (пассивного) посещения проблема решится сама собой (подобно тому, как «сама» проходит боль в мышцах от десяти сеансов УВЧ или массажа). Мало кто из учеников прилагает активные личные усилия: делает все упражнения с целью «решить проблему», меняет в нужную сторону образ жизни и т.д. Повсеместно вижу дефицит личной ответственности: «У меня болит; помогите; хочу, чтоб не болело…» Редко кто систематически выполняет полученные домашние задания. О необходимости работы над собой вспоминают лишь при очередном упражнении, хотя и его нередко делают поверхностно, не вдумываясь в смысл (который зачастую приходится разжёвывать даже в очевидных случаях). Можно выполнять с курсантами несколько часов подряд техники по обнаружению личной уникальности и в конце занятия услышать вопрос: «Так в чём моя уникальность?..» Как говорится, туши́те свет. Есть, разумеется, и положительные моменты, но о них вам сообщит реклама.
На курсах преобладают две основные категории людей: молодёжь обоего пола в районе 25 лет и те, кому за сорок (как правило, женщины). И если первые знают два модных слова: НЛП и гештальт, то у вторых на языке карма и астрал. Многие пытаются установить со мной «особые» отношения, приходя на занятия слишком рано или пытаясь задавать «личные» вопросы по их окончании. Одна женщина на втором занятии цикла (в день сдачи денег за обучение) спросила, что я чувствую по поводу её прихода. Была неприятно удивлена правдивым ответом, что ничего особенного не чувствую. Видимо, ожидала услышать, как я рад ее приходу (и её деньгам). И снова удивилась, когда узнала что моё равнодушие к ней (отсутствие «хорошего») отнюдь не является синонимом чего-то «плохого», поэтому ей нет необходимости бросаться из одной крайности в другую. Сам же я нахожусь в «среднем», нейтральном эмоциональном состоянии, поскольку от меня, очевидно, ждуткачественнойработы, а не проявления бурных чувств. Как раз наличие подобных чувств и говорило бы о моей внутренней неуравновешенности, а значит и непригодности к профессии психолога.
Есть и такие курсанты, которые ищут единственно верный совет на все случаи жизни, не понимая, что любой совет (или психотерапевтическая техника) относительны, то есть срабатывают лишь для определённого типа людей, находящихся в определённых обстоятельствах. Например, привитие навыков оптимизма полезно для людей в депрессии, иначе те совсем опустят руки; умение более реалистично видеть трудности на пути к цели полезно для личностей с маниакальными проявлениями; шизоидных товарищей полезно слегка «размачивать», а истероидов – наоборот «подсушивать». Одним словом, каждый должен осваивать ту область, которая в нём подавлена, либо не представлена вообще. А тренер, разумеется, должен находиться «в середине», олицетворяя умеренность и удовлетворённость, и служа для учеников живой моделью психического состояния, к которому полезно стремиться.
В молодые годы я, будучи физически и психически здоровым, хотел ещё больше усовершенствоваться, с целью чего посещал различные группы и кружки. Был неприятно удивлён преобладанием в них больных людей, пытавшихся таким путём просто вылечиться (при том, что их болезни зашли достаточно далеко). В группах йоги и оздоровительной гимнастики – полно хроников, на курсах «здорового питания» – сплошные язвенники и люди с больной печенью, последователи Иванова больше чем наполовину состояли из (бывших?) алкоголиков и лиц с психическими расстройствами. По-видимому, нечто подобное происходит и на моих курсах, поэтому боюсь, как бы не пришлось «снижать планку», превращая учебные занятия в подобие богадельни. А ведь здоровым людям качественная психотерапия может помочь гораздо больше, чем больным. Здоровые быстрее реагируют на помощь психолога и способны за один раз «впитать» гораздо больше полезной психотерапии, что приведёт к быстрым положительным изменениям. Эй, здоровые, вы ещё остались? Милости просим на курсы.
Вот ещё один поучительный пример. Одна начинающая курсантка заявила, что прочла в моей книге «Психологическая ЛЕВИТация» нечто такое, после чего её мнение обо мне могло упасть. Я порекомендовал ей спокойнее относиться к «скачкбм» своего мнения (в ту и в другую сторону), поскольку мой уровень работы устоялся и от чужих всплесков не меняется. А её мнение через N месяцев также, возможно, придёт к чему-то среднему и не будет столь сильно зависеть от разных случайных факторов. Наверно, поэтому я не люблю, когда иные курсанты начинают вслух хвалить мои занятия. Отделываюсь шуткой, что, раз всё так замечательно, пора повышать цены за обучение.
Никогда не старался быть «сладким» для своих клиентов, дабы не приучать их к «тепличному» взаимодействию, не существующему в повседневной жизни. Не переживал, когда слышал негативные отзывы в свой адрес – известно, что к незнакомцам редко относятся как к компетентным и привлекательным одновременно. С меня достаточно и признаваемой посетителями компетентности в профессии психолога. Как только появлялась возможность, начинал подталкивать клиентов к нужным, хотя и малоприятным действиям в реальном мире – только так можно сформировать правильные привычки и установки.
Иногда бывают совершенно абсурдные ситуации. Некоторые клиенты и курсанты всерьез верят, что я знаю быстрые способы избавить их от проблем, но по какой-то нехорошей причине не говорю им об этом… Наверное, такое убеждение позволяет им не брать ответственность за работу над своим состоянием. Все, что опытный психолог видит – это примерную тяжесть нарушений у клиента (о чем тому действительно знать неполезно) и направление, в котором клиент должен двигаться – и об этом клиенту как раз надо сказать. Причем, чем тяжелее расстройство, тем медленнее будет прогресс в работе.
А теперь вынужденная «правдивая реклама». Мне 52 года, и меня «подпирает» более чем тридцатилетний опыт учёбы, практической работы и преподавания в области психологии и психотерапии. Получить подобный опыт было нелегко, зато теперь он всегда со мной. Его, как говорится, не купишь и не пропьёшь. Для меня наиболее точной метафорой в этом смысле является современный Рим, буквально стоящий на многих культурных слоях, находящихся в земле под ним, и впитавший в себя лучшее из предшествующих эпох. Вот так же и я (извините за нескромность) ощущаю «многие слои» профессионального опыта внутри себя. Поэтому и «уронить» свой уровень мне не удастся при всём желании. С другой стороны, поскольку все основные закономерности в работе с клиентом известны, трудно поверить и в возможность какого-либо интенсивного роста, но к теме данный факт не относится, поскольку для любого курсанта или клиента меня и так будет «много» даже на длинной дистанции сотрудничества. Гораздо больше, чем он способен переварить.
При этом я осознаю (а точнее – убедился за годы работы) наличие у себя некоторых способностей и состояний, отсутствующих у большинства людей, хотя «чудесными» их вряд ли можно назвать. Просто у меня имеется совпадение между тем, чему я учу курсантов и тем, как живу сам, поэтому мои внутренние ресурсы не разрываются на части. Например, сегодня, в субботу 15 марта я затратил уже около шести часов на работу над данной книгой, написав за это время двенадцать страниц (пока). А любимым спортом занимался менее двух часов. И с девушкой не встретился, хотя она просила… Но я знаю, что, закончив книгу недели через три, много времени посвящу и девушкам и спорту. Писбть, кстати, тоже здорово.
Очевидно, моё увлечение практической психологией незаметно «настроило» мозги, а за ними и тело на эффективное и приятное существование. Так, я уже давно ничем не болел, в том числе, простудой. Разве что зуб иногда… Курсанты восхищаются радостью жизни, молодым задором и энергией (не говоря уже о спортивных и других достижениях, о которых я не распространяюсь). Надо полагать, процессы старения идут и у меня, но организм до сих пор не подавал серьёзных болевых сигналов (кроме как после тяжёлой тренировки). По многим физическим показателям я дам фору подавляющему числу молодых людей, в том числе и себе двадцатилетнему. С вредными привычками я не знаком, а интеллектуальные реакции – на отличном уровне, который я не упускаю возможности продемонстрировать во время занятий. За всю свою жизнь ни разу не посетил Макдональдс, ночной клуб или казино, не держал в руках модный журнал типа «Максим», «Плейбой» или «Космополитан» – жалко тратить время и деньги по-глупому. Не смотрел по телевизору ни одного сериала за последние лет тридцать – просто не хотелось. Подобные вещи я никогда ни перед кем не афишировал, считая это своим внутренним делом, но с течением времени понял, как внешняя суета и погоня за пустыми развлечениями «повреждает мозги» моих курсантов, клиентов и просто знакомых. Вот и пришлось выставить в этой книге самого себя в качестве «примера для подражания».
Когда я иду по улице, например, из магазина, то внешне ничем не отличаюсь от большинства прохожих (разве что, возможно, выражением лица и кистевыми эспандерами в руках). Зато внутренние отличия от среднего человека, как я с удивлением год за годом убеждаюсь, огромны. Причём очень важно, что эти отличия я специально не культивировал – они подспудно сформировались сами, в результате моего образа жизни. Ведь сказано: «Когда внешняя жизнь течёт правильно, внутренняя очищается и восстанавливается».
Кстати, я не ошибся, поместив главу о своей работе в раздел, посвящённый заменителям счастья. Просто некоторые мои посетители имеют подобные иллюзии. В то же время я осознаю многочисленные плюсы практической психологии, хотя и считаю жизнь вне занятий важнее, о чём не устаю напоминать своим клиентам и курсантам. Занятия «правильной» психологией – всего лишь одно из возможных средств достижения счастливой жизни.
Так вот, вернусь к себе любимому. Меня давно уже не удивить рассказами о ком-то преуспевшем или чём-то загадочном. Я заметил, что в таких ситуациях лишь слегка удивляюсь: зачем мне об этом рассказывают, зачем я об этом должен знать. Ведь 99 % подобных слухов – липа, а мне в любом случае хорошо и уютно внутри себя.
Кстати, я заметил, что некоторые курсанты во время занятий перенимают мою невозмутимость и лёгкий скепсис, что также удивляет меня: «Это же в конце концов не мода и поверхностная показуха, а проявление внутреннего состояния. Неужели оно у вас так быстро сформировалось?» Разумеется, вслух я такое им не говорю: пускай тренируются дальше… А вот когда желательные изменения возникают у клиента по истечении (длительного) времени и проявляются как бы сами собой, естественно, то я радуюсь по-настоящему: значит работа делается не зря. Поскольку мои «достоинства» формировались постепенно, из года в год, а не возникли в результате «чудесного исцеления», «встречи с Учителем» или «удара молнии», то я и не обманываю своих посетителей (особенно с серьёзными расстройствами) относительно чудес за один сеанс и не тороплю их с принятием решения о начале совместной работы (чем грешат многие другие психологи и всевозможные шарлатаны). Быстро измениться может лишь настроение у эмоционально неуравновешенных личностей, а многолетние процессы, имевшие место в мозгу, обладают колоссальной инерцией. Правильные навыки вначале нужно сформировать, а затем требуется немало времени, пока они опустятся на автоматический, бессознательный уровень функционирования и станут (полезной) привычкой. Неслучайно в этой связи психотерапевты говорят, что для лечения невроза (причём в неосложнённом варианте) требуется как минимум год. Зато когда ЭТО появится, жизнь по-настоящему изменится в лучшую сторону, станет «реальной». А то, что привлекало раньше, превратится в «шелуху», мыльные пузыри.
Оглядываясь на свою практическую работу (и несколько забегая вперёд по ходу изложения), могу предположить, что реализующий себячеловек не захочет (да и не сможет на самом деле) быть образцом для подражания со стороны других людей и «учеников». Ведь у него – своиуникальные черты, наследственность, жизненная история. Поэтому единственный личный пример, который он может подать каждому – это непрерывный поиск и реализация собственных достоинств и особенностей. Отсюда скептическое отношение к «незыблемым» идеалам или даже прямая насмешка над попытками подражания и «копирования» поведения. Регулярная и отнюдь не героическая работа над собой «в горе и в радости» – такому хороший психолог может научить.
Это как с регулярными занятиями оздоровительным бегом: выглядит невзрачно, зато надёжно и гарантирует отсутствие серьёзных проблем со здоровьем лет до семидесяти. Вот так и правильное психическое состояние позволяет избегать сильных отрицательных переживаний и вести гармоничную, «собственную» жизнь. Такой человек будет испытывать приятное чувство под названием «Я – это Я» и не станет выдавать себя за кого-то другого.
Так и я, если потребуются доказательства, могу пробежать марафон, подняться в одиночку на Эльбрус или пересечь Памир на горном велосипеде. Вот она, реальность, подтверждающая то, чему я учу. Причём повседневная. Отличающаяся от реальности полусумасшедших, которые после «удара молнией» провозгласили себя великими учителями и теперь несут своё сумасшествие в массы. «Чем меньше человек знает, – говорит современная психология, – тем, как правило, он более самонадеян. Чтобы понять, что такое компетентность, нужно самому быть компетентным».
Люди, склонные к эмоциональным крайностям, склонные драматизировать даже процесс обучения, по ничтожному поводу вступают со мной в яростные столкновения и по столь же ничтожному поводу (или вообще без него) долго благодарят. Очевидно, считают, что без некоего извращённо понимаемого «катарсиса» (эмоционального очищения) не смогут стать полноценными психологами. Стремление к собственному совершенству необязательно пролегает через борьбу с другими. Лично мне больше по вкусу путь через внутреннюю гармонию. Однако такие «борцы» готовы извратить даже приятный процесс познания: для них это означает «грызть гранит науки». А почему не «лакомиться пирогом науки»? Для умного человека звучит гораздо приятнее. Да и процесс самосовершенствования можно сделать гораздо более приятным, если ценить собственную уникальность и не бороться с собой и с другими.
Некоторые курсанты настолько критичны и придирчивы, что могут сделать мне замечание по поводу одежды или позы, в которой я сижу. Неужели они верят, что если я одену костюм и галстук и буду сидеть ровно, то смогу лучше провести занятие? Ведь подобные меры, помимо всего прочего, на корню душат креативность, юмор и спонтанную игру ума, по которой как раз можно обнаружить талантливого человека. Куда приятнее совмещать интеллектуальные усилия с получением интеллектуального же удовольствия. Я, кстати, на них не обижаюсь: надо же учить будущих психологов саморегуляции с помощью наглядных примеров. А невротическая скованность – она и в Африке такая.
То, что в голове у многих интеллигентных с виду людей «дикое поле», которое надо раз за разом пропалывать, доказывает пример одного моего бывшего курсанта. Закончив обучение и, кстати, неплохо зарекомендовав себя, он при прощании сильно удивил меня известием, что теперь идёт в одну из тоталитарных сект. При этом искренне поблагодарил меня и сказал, что курсы стали для него ступенькой для дальнейшего «духовного роста» в этой секте. Посмотрю я на него, «подросшего», через годик…
Как вы, наверно, заметили, некоторые мои посетители склонны проявлять повышенную эмоциональность в малоподходящих для этого ситуациях. Особенно часто этим страдает старшее поколение. Как мне кажется, подобное связано с пережитками социализма, который, поощряя коллективизм, культивировал тем самым более интенсивное эмоциональное взаимодействие. Плюс такое сильное чувство как надежда на светлое коммунистическое будущее… Если капитализм, как уже говорилось–это зачастую действиявпустоту (лихорадочная активность по производству товара, которого и так завались), то социализм – эмоциивпустоту (поскольку личная инициатива ограничивалась и об индивидуальной деятельности речь вообще не шла). Оставалось только переживать – на позитивный лад (патриотизм, гордость, оптимизм, чувство локтя) и негативный (презрение к «отщепенцам», зависть к «богатым», ненависть к врагам). Отголоски эмоционального социализма можно иногда и сейчас услышать в гневном голосе бабушек, когда они клеймят подростка с бутылкой пива на скамейке, пытаясь вызвать у того чувство вины. Как двадцать лет назад на партийных собраниях. Кстати, занятия эзотерикой с её подавлением разума, возвышением чувств и интуиции, а также коллективной надеждой обрести ключ к «светлому будущему» прекрасно обслуживают по-детски эмоциональный социалистический менталитет. Обилие горячих споров при нулевом результате. Однако у всех чувство «принадлежности» к великому.
До сих пор встречаю клиентов, которых удивляет необходимость платить деньги за консультацию. Финансовая сторона работы психолога много раз обсуждалась в соответствующей литературе, поэтому заставляет клиента относиться к психотерапии более ответственно, тем более,что врачи тоже хотят кушать . Специально дляклиентовхочу открыть достаточно горькую истину:
– Обращаясь к психологу или психотерапевту, вы надеетесь решить свои проблемы. За многими из ваших поверхностных житейских трудностей скрываются более глубокие личностные нарушения, которые вы не замечаете, поскольку давно с ними живете. Наличие подобных нарушений делает вас, к сожалению, не самым привлекательным объектом для посторонних людей, а, возможно, и для специалиста, к которому вы обращаетесь. Если бы вы не пришли к нему и не заплатили деньги за консультацию, он использовал бы этот час с гораздо большей пользой длясебя – занялся бы каким-то своим хобби, сделал гимнастику, работу по дому и т.д. И уж ни в коем случае ему не пришло бы в голову потратить этот свободный час на бесплатное общение с вами, поскольку вы, по всей вероятности, далеко «не подарок». Поэтому вы, обращаясь к опытномуспециалисту, платите деньги хотя бы за то, чтобы он потратил часть своей жизни на работу с вашим, скорее всего, несчастливым и проблемным существованием. Хороший психолог знает, как «продвигать» собственную жизнь, поэтому и тратит на себя свободное время. При этом он понимает, что в работе с тяжёлым клиентом ему придётся приложить много усилий при общем невысоком результате (и то, скорее всего, в длительной перспективе). Внешне вы можете быть похожи, но внутренние различия между вами огромны. Вот поэтому специалист и должен получать хорошие деньги, чтобы ему не так жалко было отрывать время своей жизни для погружения в «мрак и негатив», который принесёт ему очередной посетитель. Такой клиент должен испытывать благодарность хотя бы за то, что получил возможность глубокого общения с желающим помочь специалистом и умным человеком в одном лице, а, значит, шанс на собственные изменения в лучшую сторону.
Ни один психолог в здравом уме не станет «навязывать» свою помощь окружающим, даже если видит их «проблемы». Он всегда будет работать вторым номером (после того, как к нему обратились за помощью) – в том числе и для того, чтобы клиент учился брать ответственность за свои действия. Если же психолог сам предлагает помощь направо и налево, то возможны три основных варианта: 1) Это неопытный стажёр, которому нужна практика. 2) Он мало зарабатывает и значит, скорее всего, неважный специалист. 3) Он сам не знает, что делать со своей жизнью, своим свободным временем и, следовательно, скорее всего, несчастлив. Свою личную боль и пустоту он пытается заглушить заботой о других людях. Ему самому нужна помощь.
Но вернёмся к хорошему специалисту, например, ко мне))). Клиент платит деньги, и я разделяю его реальность, думая в этот час только о нём и том, как ему помочь. Но это отнюдь не означает, что я буду думать о нём поокончаниисеанса. После того, как клиент уйдёт, меня ждёт собственная жизнь, причём, вероятно, другого качества. Жизнь, которую я живу для себя, и наслаждаюсь её приятными сторонами. В которой я творчески работаю, чтобы спустя некоторое время пожинать плоды своей работы. Результаты приходят от умных действий, а не от глупых иллюзий или «красивых мечт». Мои внутренние диалоги прозрачны, и «по-крупному» я себя не обманываю. Клиента стараюсь учить тому же, хотя правда бывает приятной далеко не для всех. Поскольку вслед за усвоением правды наступает время ответственности и внутренних изменений.
Поэтому для воспитания Взрослой части личности клиента, его объективности, ответственности и независимости, я отказываюсь от роли всезнающего и «просветлённого» гуру, которую мне бессознательно пытаются навязать многие посетители. Как выразилась в этой связи одна курсантка, «мы ищем у вас титьку, и не можем найти». Правильный ответ такой: на занятиях вы научитесь выращивать собственную титьку и «питаться» от неё.
Чтобы сбить волну идеализации, я регулярно (причём автоматически) делаю многие вещи. Например, на предварительном собрании не рекламирую себя, а объясняю пункты договора (тем самым заставляя посетителей думать, а не чувствовать). Всегда начинаю работу вовремя, демонстрируя тем самым пунктуальность и «стабильность». За 15 лет частной практики отменено было лишь одно занятие. Настроение всегда умеренно положительное, и это учит курсантов эмоциональной саморегуляции. Во время работы думаю толькоо членах группы, но «выключаю» все мысли о них, как только занятие окончилось. Поэтому и прошу задавать любыевопросы во время тренинга, а не после него и не по телефону (который, кстати, отключён большую часть времени). Абсолютно чётко объясняю посетителям, что «психологом» являюсь лишь во время работы, а в остальное время я просто человек, у которого совсем другие интересы, с психологией не связанные. Сообщаю о том, что периодические отъезды в горы касаются моего основного хобби – экстремальных видов спорта. Мои ученики, сходившие со мной в горный поход по Карпатам, убедились в том, что тему психологии я там не поднимал ни разу – хватало других, более важных на тот момент вещей.
Среди моих курсантов нет «любимчиков» и «презираемых»: отношение ко всем одинаковое. При этом я, разумеется, могу похвалить или покритиковать чьё-то поведение, не переходя при этом на личности.
Во время занятий всегда ссылаюсь на научные источники, из которых получены данные, чтобы некоторые впечатлительные слушатели не поверили в то, что я обладаю «особым знанием», полученным откуда-то «сверху». Системы современной психотерапии, которые мы осваиваем на занятиях, очень разные, что лишний раз подчёркивает моё неверие в существование Абсолютной Истины. Кому что нравится, пусть тем и пользуется. Если у меня спрашивают, к какому научному лагерю я принадлежу, честно отвечаю, что ни к какому. Кстати, а зачем? Ведь в каждой устоявшейся системе помощи людям можно найти рациональное зерно и «клевать» его понемногу. Умный курсант сам выберет то, что ему больше по вкусу (они со временем тоже могут меняться). Мудрость, как известно, начинается там, где существует множество разныхточек зрения на одну и ту же проблему.
Не поощряю (бессмысленные) обсуждения, какой психолог «круче». Когда начинают говорить обо мне, то обычно оцениваю свой «уровень» на крепкую четвёрку по пятибалльной шкале и говорю, что этого достаточно для успешной работы. Пусть спорщики поостынут.
Если не знаю точного ответа на поставленный вопрос, то вместо туманных рассуждений предпочитаю ответить: «не знаю». Или говорю, что мне надо подумать, прочитать литературу и конспекты по этой теме – подготовиться, одним словом. Ожидания клиента становятся от этого более реалистичными. Ведь я уже говорил, что некоторые посетители ждут от меня «чуда» и не очень желают сами начинать работать над собой. Их первоначально завышенное мнение обо мне как о боге может упасть. И лишь со временем приходит трезвое понимание, что улучшение их психического состояния – постепенный процесс, во многом зависящий от их собственных усилий. В этом движении бывают прорывы вперёд и откаты назад. Главное – не прекращать работу, и улучшения придут. Да и моя роль «помощника» начинает оцениваться более адекватно, в ней также со временем высвечиваются многочисленные достоинства.
За время работы я сталкивался с самыми разными попытками манипуляций: от откровенного соблазнения до угроз физического воздействия. Никогда не упускаю возможности открыть собеседнику истинную цель его действий и объяснить, почему они не достигнут результата. Психологическое взросление предполагает, помимо всего прочего, открытую и честную коммуникацию. Если же вдруг допускаю ошибку – всегда прошу прощения у клиента, хотя и не слишком расстраиваюсь. Пусть посетитель поймёт, что я тоже человек, хоть и считаюсь неплохим специалистом. Временами даже открыто шучу над собой, показывая клиенту пользу юмора как средства дистанцирования от проблем.
Бывает, посетитель рассказывает, что после сеанса ему внезапно стало лучше или хуже. Объясняю, что это, скорее всего, связано с особенностями егопроблем и предлагаю поработать над этим при следующей встрече. Но никогда не позволяю ему манипулировать собой с помощью собственных симптомов. Обычно в таких случаях привожу пример одной своей клиентки, которая разве что не плевалась после одной из сессий, а через неделю пришла с конфетами и словами благодарности: «Как вы мне помогли». Я, разумеется, не купился ни на то, ни на другое и продолжил работу с ней. Клиент, в соответствии со своей общей нестабильностью, может чувствовать по отношению к психологу всё, что угодно, но это не должно как-либо влиять на уровень работы последнего (а если специалист опытный, то уровень работы просто невсостоянии существенно измениться, поскольку во многом идёт «на автопилоте»).
Не могу удержаться от высказываний классиков на эту тему. Вот одно из них:
«Избавь нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь».
Как это понимать? Очень просто: опытный психолог делает своё дело, как умеет, а разные ненужные «всплески» в работе – от его посетителя. Поэтому даже хороший специалист не сделает вас счастливым. Но помочь на вашем пути к достижению счастья он способен неплохо. Об этом и многом другом – в заключительной части книги.