Левит Л.З. Первичный альтруизм: основные контраргументы // Методология современной психологии. Вып. 7. Москва, 2017. С. 445-456.
ЯРОСЛАВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ЛАБОРАТОРИЯ КОГНИТИВНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ИНСТИТУТА СИСТЕМНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
МЕЖДУНАРОДНАЯ АКАДЕМИЯ
ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ НАУК
МЕТОДОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ
Выпуск 7.
Под редакцией Козлова В.В., Карпова А.В., Мазилова В.А., Петренко В.Ф.
Москва, 2017
ББК 88.4 + 53.57
УДК 159.99
Методология современной психологии. Вып. 7 /Сб. под ред. Козлова В.В., Карпова А.В., Мазилова В.А., Петренко В.Ф. – М-Ярославль: ЯрГУ, ЛКИИСИ РАН, МАПН, 2017 – 467с.
Сборник статей представляет обзор теоретических работ по методологии психологии.
Книга адресована психологам, студентам, аспирантам, преподавателям факультетов психологии вузов, специалистам в области психологической работы с населением.
ISSN 1234-1234
ÓКозлов В.В. 2017
ПЕРВИЧНЫЙ АЛЬТРУИЗМ: ОСНОВНЫЕ КОНТРАРГУМЕНТЫ
Л.З.Левит (Минск, Белоруссия)
Аннотация. В статье исследуется современное состояние проблемы, связанной с соотношением эгоизма и альтруизма в мотивации и поступках человека. Автор подвергает критическому анализу доводы некоторых современных исследователей в пользу существования первичной (конечной) альтруистической мотивации. Приводятся экспериментальные и теоретические доказательства в пользу того, что первичная (наиболее фундаментальная) мотивация человека имеет полностью эгоистическую природу.
Ключевые слова: альтруизм, бессознательное, мотивация, счастье, эгоизм, эмпатия.
Abstract. The article deals with the problem of the egoism-altruism ratio in human motivation and activity. The author pursues critical analysis of some modern explorations in this sphere and the obtained experimental results. The proofs in favor of the ultimate (genuine) altruism are being discussed and refuted. The author argues that the ultimate (most fundamental) human motivation has entirely egoistic nature.
Key words: altruism, the unconscious, motivation, happiness, egoism, empathy.
Введение.Соотношениеэгоизмаиальтруизмапредставляет собой один из основополагающих, до сих пор не разрешенных вопросов касательно человеческой природы. В его прояснении заинтересована не только психология, но и смежные науки: биология, педагогика, философия морали, социология. И то и другое свойство может ассоциироваться как с мотивацией человека, так и с его действиями. При этом нередки ситуации, когда за альтруистическим поступком скрываются эгоистические мотивы того, кто оказывает помощь.
Доктрина психологического эгоизма, широко представленная в западной науке, объясняет человеческое поведение, делая эмпирическое заявление о его главной причине – тотально эгоистической первичной (или, что то же самое, «конечной» – ultimate) мотивации [16]. Все поведение человека, как и любого живого существа, направлено на достижение максимально хороших для него результатов [11, р. 108]. С точки зрения данной концепции, люди не способны к чему-либо другому, кроме как ставить собственные интересы во главу угла и поступать соответственно. Из понятия «эгоизм» вытекают все психологические законы, человеческие действия, а также их последствия. Поэтому данный вид эгоизма и называется психологическим.
В рамках обсуждаемой теории, все фундаментальные (наиболее глубокие) потребности новорожденного касаются его выживания и благополучия, а потому имеют эгоистическую природу. С ними связана и первичная (ultimate) мотивация, также полностью эгоистическая.
Постановка проблемы. Следует отметить, что привести исчерпывающие доказательства в пользу мотивационного «монизма», либо, наоборот, «плюрализма» (при котором эгоистическая мотивация все равно признается преобладающей) пока не представляется возможным вследствие залегания «первичных мотивационных слоев» глубоко в бессознательном. В самом первом приближении монистический подход выглядит предпочтительнее из-за соответствия принципу («бритве») Оккама, согласно которому, в ситуации выбора теория с минимальным количеством переменных (наиболее простая) при прочих равных условиях признается верной.
С другой стороны, принятие теории психологического эгоизма в качестве главной способно, как нам представляется, создать кризисную ситуацию в гуманитарных науках, общественном сознании и моральном дискурсе. Отсутствие истинного альтруизма, при котором помогающие действия направляются первичной альтруистической мотивацией, может ухудшить взгляд на человеческую природу в целом, создать представление о моральной допустимости любых действий, осуществляемых в собственных интересах. В психологии подобный переворот способен подрубить одну из двух ее опор – «гуманистическую», ведя тем самым к росту влияния биологических (потенциально редукционистских) теорий. Если проявления «добра» ограничены только поверхностным слоем – некоторыми совершаемыми действиями (оказываемой помощью), то само понятие добра тает на глазах, а бихевиоризм (в порядке грустной иронии) способен оказаться наиболее адекватной теорией для его описания.
Тем не менее, сторонники первичного альтруизма не сдаются без боя. Наиболее значительными в данном направлении следует признать многолетние исследования Д. Батсона и его школы [10; 17]. При этом альтруизм понимается Д. Батсоном как «конечная» направленность личности на благополучие другого человека, в то время как эгоизм представляет заботу индивида о собственных интересах [10]. В электронной научной переписке с автором настоящей статьи [4] Д. Батсон прямо заявил, что верит в существование первичного мотивационного альтруизма.
Экспериментальные исследования Д. Батсона (а позднее его ученика Э. Стокса) организовывались таким образом, чтобы последовательно устранить все возможные указания на присутствие первичной эгоистической мотивации, скрывающейся за альтруистической помощью, оказываемой испытуемыми человеку в нужде (как правило, актеру). Если эксперимент построен так, что все конкурентные эгоистические интерпретации помогающего поведения оказываются невозможными (по мнению исследователя, именно это всякий раз имело место), значит, конечной причиной таких действий оказывается первичный альтруизм – истинное желание испытуемого улучшить благополучие другого человека. При этом возникающая в некоторых ситуациях помощи другому польза и для самого себя расценивается лишь как сопутствующий, непреднамеренный результат.
Следует отметить гигантскую экспериментальную работу указанного автора, проведшего за три десятилетия тридцать одну серию экспериментов с постоянно варьируемыми условиями.
Теперь посмотрим, о чем могут говорить данные, полученные в наших собственных исследованиях.
Методика, эксперимент, результаты. Для выяснения соотношения эгоизма и альтруизма в повседневной активности человека мы провели в 2011 - 2013 гг. несколько исследований с использованием методов выборки переживаний (experiencesamplingmethods – ESM). В данной статье речь пойдет о втором и третьем исследованиях [1].
Мы включили в анкету в виде отдельных шкал «эгоизм» («польза, выгода для себя») и «альтруизм» («польза, выгода для других»). В обоих исследованиях приняли участие восемь человек (четверо мужчин и четверо женщин в возрасте от 25 до 52 лет). Все испытуемые получили высшее образование и не имели психических расстройств. Каждый испытуемый перед началом эксперимента получил письменную и краткую устную инструкции, а также бланки анкеты для ежедневного использования. Каждые 2 часа (за исключением сна) на протяжении двух недель испытуемые фиксировали вид активности, которой были заняты, а также степень выраженности указанных в анкете показателей по одиннадцатибалльной шкале (0 – 10 баллов). Полученные данные подверглись статистической обработке.
Главной неожиданностью проведенных исследований явилось наличие положительных корреляций между шкалами «эгоизма» и «альтруизма» у всех испытуемых, причем большинство показателей имели статистически значимый характер. Таким образом, нами были получены результаты, кардинально меняющие традиционные представления, согласно которым эгоизм и альтруизм противоположны друг другу. Ведь между «противоположностями» не может существовать стабильно-положительная взаимосвязь.
По количественным значениям шкала «эгоизма» превосходит шкалу «альтруизма» во всех случаях кроме одного. Полученный факт является дополнительным подтверждением идей о врожденной (эгоистической) предрасположенности индивида «в свою пользу» с целью увеличения шансов на собственное выживание. Единственная испытуемая, у которой показатели альтруизма оказались выше (всего на одну десятую балла), призналась после проведенного исследования, что в указанный период ежедневно ухаживала за своей тяжело больной (вскоре умершей) матерью, что воспринималось как достаточно тяжелая, но временная и вынужденная мера, повлиявшая на оценки.
Обнаружение позитивных взаимосвязей между эгоизмом и альтруизмом наносит удар по идеологии, предпочитающей рассматривать данные понятия в качестве противоположностей, имеющих при этом разные импликации и разную ценность с моральной точки зрения. Многие виды помогающего поведения так или иначе усиливают и самого актора, а не только тех, кому он оказывает помощь. И наоборот, действия человека по «усилению себя», особенно, если речь идет о продуктивной самореализации, обычно приносят пользу и другим людям (немедленно или в перспективе).
Две интерпретации экспериментальных данных и новая теория мотивации. Прежде всего, отметим, что положительные корреляции между показателями шкал эгоизма и альтруизма (хотя бы и на уровне активности) ставят под сомнение гипотезу Д. Батсона о раздельном, самостоятельном существовании эгоистической и альтруистической мотивации. В то же время, две выявленных нами закономерности (положительная взаимосвязь между эгоистическими и альтруистическими компонентами в активности человека, равно как и количественное преобладание эгоизма над альтруизмом) позволяют интерпретировать их двояким образом.
Приверженец монистической теории посчитает альтруизм одним из «порождений» первичного эгоизма с чисто инструментальными функциями, главной из которых является обеспечение «гладких» взаимоотношений субъекта с окружающими (и обществом в целом) в процессе преследования конечных целей, обеспечивающих собственное благополучие. На «служебный» характер альтруизма косвенно указывает и его меньшая (в сравнении с эгоизмом) связь с показателями шкалы «смысла» [14], а также (сравнительно с эгоизмом) слабая отнесенность к субъективному благополучию (счастью) индивида [2; 15].
Сторонник конечного мотивационного дуализма (либо плюрализма) может возразить, что выявленный количественный перевес не доказывает полного отсутствия альтруистической мотивации, тем более, первичной и, вследствие этого, слабо осознаваемой. Простое же мотивационное преобладание эгоизма над альтруизмом, необходимое для выживания организма, не ставится под сомнение ни одной из сторон.
Тем не менее, автор настоящей статьи, обобщив имеющиеся данные, предлагает (пока в качестве компромисса) собственную теорию эгоистической и альтруистической мотивации и поступков [3], требующую дальнейшего осмысления и проверки. Суть ее в следующем. К области первичной мотивации (ultimatemotives) относится только эгоистическая, конечная цель которой заключается в благополучии индивида. Первичная мотивация порождает множество инструментальных (служебных, промежуточных) мотивов, целью которых может быть как собственное благополучие, так и благо других (ведущее в конечном итоге к собственной пользе). Существование инструментальных альтруистических мотивов (как и определяемых ими альтруистических действий) диктуется жизнью индивида в условиях социума и необходимостью отыскания разных способов достижения целей конечной (эгоистической) мотивации. По этой же причине часть инструментальных мотивов может иметь смешанный характер, хотя в целом эгоистическая мотивация, непосредственно обслуживающая инстинкт выживания, преобладает над альтруистической. В то же время конечная цель альтруистической мотивации также заключается в принесении пользы своему носителю (по принципу «отойти, чтобы быстрее попасть»). Делается это с помощью иных средств – альтруистических поступков, «немедленную» и явную выгоду от которых получает общество, членом которого данный индивид является. Как пишет в похожей связи Д. Кребс, альтруизм и эгоизм могут быть интегрированы в рамках адаптивных (направленных на решение проблем) стратегий индивида [13].
Указанные разновидности инструментальной мотивации «на поверхности» воплощаются в действиях соответствующей природы, охватывающих как непосредственные интересы индивида, так и (в большей или меньшей степени) интересы других людей. Предпринятые действия имеют разного рода последствия, «конечным» среди которых опять-таки является благополучие актора. Диапазон инструментальных мотивов и соответствующих им действий может быть представлен в виде континуума, крайними точками которого являются «эгоизм» (польза, выгода для себя) и «альтруизм» (польза, выгода для других).
Приведенная последовательность («первичный» мотивационный эгоизм – «инструментальные» мотивационные эгоизм и альтруизм – эгоистические и альтруистические действия – ближайшие и конечные последствия действий) позволяет в полной мере объяснить полученные экспериментальные результаты: положительные корреляции между шкалами эгоизма и альтруизма, а также количественное преобладание первого над вторым. Она также объясняет отсутствие «базального» конфликта между внешне противоположными разновидностями мотивации (эгоистической и альтруистической). В этом случае для описания взаимоотношений эгоизма и альтруизма хорошо подходит метафора «отца» и «сына».
Говоря об эгоистической мотивации, мы нередко используем определения «первичная» и «конечная». Обе указанных дефиниции обозначают по сути одно и то же. Единственное различие в их упоминании связано с временным контекстом: о «первичности» мотивации более уместно говорить в связи с целью планируемого (или начинающегося) действия, в то время как о «конечности» – в связи с анализом наступивших и возможных в будущем последствий.
Введенная нами конструкция поддерживается несколькими известными теориями: концепцией альтруистического эгоизма Г. Селье [7], теорией преобладающего эгоизма Г. Кавки [12], представлениями о тотально эгоистической природе бессознательного З. Фрейда [8], а также идеями А. Маслоу о неразрывной связи эгоизма и альтруизма в активности психически здорового человека [6]. В то же время мы не отвергаем существования альтруистической мотивации, хотя и не признаем за ней «первичной» природы. Основанием для этого послужили наши размышления, которые будут в сжатой форме изложены ниже.
Первичная альтруистическая мотивация: контраргументы. Прежде всего, хотим отметить, что последняя точка в данной дискуссии будет поставлена нескоро – по крайней мере, не раньше, чем глубинные слои человеческого бессознательного станут доступными для прямого и систематического психологического изучения. С другой стороны, суммирование косвенных свидетельств в пользу того или иного подхода одновременно с выявленными противоречиями дает, по нашему мнению, значительный перевес теории первичного мотивационного монизма. Пусть читатель сам делает выводы.
1. Д. Батсон указывает ряд сходных признаков у эгоизма и альтруизма (связь с активностью индивида, наличие конечной цели), однако ни разу не указывает на противоречия, которые обязаны существовать между двумя отдельными и противоположно направленными (в его представлении) психическими силами. Между тем, как отмечает С. Мадди применительно к теории личности, выявление подобных противоречий и конфликтов является важнейшей задачей исследователя [5].
Обратимся к научной логике. Можно ли представить, чтобы у истоков мотивации человека располагались два антагониста, один из которых был бы связан с удовлетворением базовых потребностей индивида (в первую очередь, стремления к выживанию и собственному благополучию), в то время как другой ставил бы во главу угла помощь другим людям и тем самым постоянно мешал первому? Индивид с подобной мотивационной диспозицией имел бы сниженную способность к выживанию и вместо душевной гармонии был бы обречен на тяжелый внутренний конфликт (расщепление). Для человека (как и другого живого существа) было бы странным иметь глубинную мотивацию, часть которой не способствовала, а, наоборот, противоречила удовлетворению его фундаментальных потребностей, физическому здоровью и внутренней гармонии. Иными словами: как могут мирно уживаться внутри человека первичные и разнонаправленные эгоизм и альтруизм, если допустить существование последнего?
Обнаруженные нами положительные связи между эгоизмом и альтруизмом в человеческой активности (равно как и указанные Д. Батсоном сходные характеристики обоих понятий при невыявленных противоречиях между ними) делают крайне сомнительной идею их отдельногосуществования. И тогда доминирующий эгоизм легко «поглощает» оппонента, заставляя его служить самому себе (см. п. 3).
2. Если все же временно представить, что эгоизм и альтруизм представляют собой две отдельные, самостоятельные силы в первичной мотивации человека, возникает вопрос о том, какая «сверхинстанция» определяет выбор в ту или другую пользу в каждом конкретном случае. Из какого, грубо говоря, «материала» состоит подобный «верховный судья» и как он связан с фундаментальными потребностями, из которых вытекает первичная мотивация? А также: из какой фундаментальной потребности организма вытекала бы первичная альтруистическая мотивация, если бы она существовала? Среди них мы не знаем ни одной, хоть как-то относящейся к благу других как конечной цели (половой инстинкт не в счет, поскольку в качестве приоритетной задачи связан с продвижением собственных генов).
3. Подобно другим исследователям, Д. Батсон не ставит под сомнение преобладание мотивационного эгоизма над альтруизмом. Однако, если первичный альтруизм уступает в силе своему эгоистическому оппоненту, то как удается первому «сохранить» себя в противостоянии со столь могущественным соперником? Каким образом непримиримые противоречия между эгоистической и альтруистической мотивацией удается сгладить в активности (деятельности) индивида, при которой нередко удается одновременно достичь и «эгоистические» и «альтруистические» цели? Достижение последних, кстати говоря, почти всегда улучшает внутреннее состояние субъекта и, стало быть, служит первым (гедонистическому эгоизму).
Обнаруженные нами позитивные корреляции между показателями шкал эгоизма и альтруизма, равно как и невыявление Д. Батсоном антагонизма между двумя разнонаправленными формами первичной мотивации, заставляют предполагать, что в активности человека имеется лишь одна конечная цель. Причем, поскольку показатели эгоизма стабильно выше, указанная цель является эгоистической (например, итоговое благополучие индивида).
С учетом вышесказанного, разве не выглядит более уместным считать альтруистическую мотивацию не первичной, а лишь служебной (промежуточной, инструментальной), помогающей первичному эгоизму достигать собственных целей с помощью иной, просоциально окрашенной активности? Тогда количественное преобладание эгоизма над альтруизмом становится абсолютно логичным: эгоизм и «конечен», и «инструментален», в то время как альтруизм только «инструментален».
4. Нет ли противоречия между «моральным благородством», приписываемым альтруизму, и теми многочисленными ухищрениями (манипуляциями), на которые шел экспериментатор с целью вызвать у испытуемых альтруистическую мотивацию? В описаниях экспериментов Д. Батсона очень часто встречается выражение «manipulationcheck» [10]. Так, одним из методических приемов для возбуждения эмпатии испытуемого является неоднократное указание на его «схожесть» с человеком, оказавшимся в беде и нуждающимся в помощи. Другим приемом выступает применение псевдогипнотической техники по «стиранию памяти» [17]. Выглядит неожиданным и странным, когда высокоморальные чувства возбуждаются сомнительными с моральной точки зрения средствами или даже прямым введением в заблуждение. Именно по указанной причине в настоящее время американский университет свернул финансирование обсуждаемых экспериментальных проектов (из личной переписки автора с Э. Стоксом).
Если экспериментатору приходится добиваться альтруистической реакции испытуемого столь изощренными способами, не говорит ли это о том, что независимая альтруистическая мотивация (если существует), является ускользающе малой величиной, скрытой под толстым слоем первичного эгоизма? Можно ли всерьез учитывать столь малозаметные явления и к тому же придавать им статус основополагающих? Поскольку Д. Батсон одно время занимался исследованием религии, хотелось бы задать ему вопрос: неужели «замысел Бога» заключался в том, чтобы глубоко упрятать благородный альтруизм, который приходится искать с такими ухищрениями? И более широко: если многие люди любят говорят об «альтруизме», в то время как собственный эгоизм осознают гораздо хуже, может ли это свидетельствовать о гораздо более глубоком залегании последнего в бессознательных слоях психики?
5. Личная польза, которую получали от своей активности испытуемые в проведенных нами исследованиях ЕSМ, не может считаться «случайным и побочным» результатом «истинно» альтруистической активности, поскольку «побочный» (в представлении Д. Батсона) результат не может столь сильно преобладать над «прямым» результатом деятельности (альтруистической пользой и выгодой для других) практически у всех испытуемых. В противном случае следовало бы признать глубоко иррациональной «истинно» альтруистическую активность испытуемых, при которой последствия действий во многом не соответствуют заявленным целям, либо (стандартным образом) заподозрить в осуществляемой «бескорыстной» деятельности присутствие скрытых эгоистических мотивов.
6. Результаты экспериментов, проведенных Д. Батсоном, позволили ученому выдвинуть гипотезу (EAH – Empathy-AltruismHypothesis), согласно которой, альтруистическая мотивация активизируется в результате переживаемой субъектом эмпатии по отношению к человеку, оказавшемуся в нужде. Научные противники Д. Батсона оперируют гипотезой AARH (AversiveArousalReductionHypothesis), согласно которой, эмпатия представляет собой неприятное переживанием. Поэтому «на самом деле» индивид совершает альтруистический поступок с целью уменьшения собственного дистресса, вызванного созерцанием человека, нуждающегося в помощи.
То, что уровень эмпатии действительно связан с частотой оказания помощи, никем из ученых не ставится под сомнение. Однако, если гипотеза AARH неверна, эмпатия дарителя не должна уменьшаться после однократно оказанной помощи. Субъект фактически должен находиться в постоянной готовности к новому альтруистическому поступку. Чтобы доказать гипотезу ЕАН, Д. Батсон должен был бы побуждать высокоэмпатийных испытуемых оказывать многократную (в идеале – непрерывную) помощь, убеждаясь после каждого поступка, что уровень эмпатии донора остался прежним. Увы, эксперименты, недавно проведенные Э. Стоксом, показали снижение уровня эмпатии с каждым новым альтруистическим действием (из личной переписки автора статьи с Э. Стоксом). И в самом деле: как пишет К. Фрит, «нам иногда свойственно альтруистическое поведение» [9, с. 287]. Как правило, люди готовы помочь незнакомцу в беде один раз, что свидетельствует в пользу AARH и ставит под большое сомнение гипотезу ЕАН. Весьма вероятно, что в основе альтруистического поведения высокоэмпатийных испытуемых лежало стремление повысить настроение (испорченное экспериментатором) и, поступив «правильно», избавиться от переживаемого дистресса. Как известно, активная деятельность сама по себе является хорошим способом улучшения внутреннего состояния.
7. Теория Д. Батсона, построенная на экспериментально выявленной закономерности, согласно которой, фундаментальную альтруистическую мотивацию запускает лишь одно переживание (эмпатия), кажется асимметричной и несбалансированной. Следует ли искать соответствующее переживание для активизации первичного мотивационного эгоизма, а если нет (эгоизм включается «сам собой»), то как объяснить разницу?
8. Если первичный эгоизм, тесно связанный с инстинктом самосохранения живого организма и его фундаментальными потребностями, является очевидным законом природы и не нуждается в детальной аргументации, то доказать наличие первичного альтруизма почти так же сложно, как доказать существование Бога. Экстраординарные феномены, плохо согласующиеся с биологическими законами, требуют экстраординарных доказательств. Своими экспериментами Д. Батсон не приводит фактов в пользу существования первичного альтруизма; все, что он делает – это стремится доказать ошибочность нескольких напрашивающихся эгоистических интерпретаций оказываемой помощи. Однако количество последних способно оказаться неисчерпаемо большим – подобно гигантским масштабам и недостаточной изученности самого феномена эгоизма (врожденной предрасположенности особи в свою пользу и заботы о собственных интересах), находящегося у истоков всего живого на Земле. Что мы понимаем в настоящее время, глядя на «верхушку айсберга», так это «логичность», естественность присутствия тотальной первичной эгоистической мотивации в человеческой психике. Природное начало в нашем бессознательном может иметь такие свои «конечные резоны», которые едва ли удастся сформулировать простым языком при нынешней изученности проблемы.
9. Еще один важный вопрос: обладают ли первичным альтруизмом обезьяны – ближайшие родственники и вероятные предки человека? Если да, то как это можно доказать и на какой ступени развития животного царства первичный альтруизм появился? Если же не обладают, тогда как и в связи с чем первичный альтруизм (скорее уменьшающий шансы особи на успешное выживание) появился у человека?
К сожалению, ответов на поставленные автором статьи вопросы Д. Батсон не дал, после чего мы предположили, что таких ответов пока не существует. Следует добавить, что в настоящей статье мы рассмотрели лишь некоторые, наиболее животрепещущие аспекты проблемы; с другими заинтересованный читатель может ознакомиться в нашей статье [4].
Заключение. Подобно автору статьи, многие исследователи проблемы «альтруизм-эгоизм» признают наличие глубокой личной вовлеченности в изучение данного вопроса. Мы убеждены, что исследования в этой плодотворной области подарят в будущем немало ярких открытий, которые позволят лучше понять не только человеческую природу, но и природу всего живого. Пока же известные факты и представленные рассуждения скорее свидетельствуют в пользу единой первичной мотивации человека, имеющей эгоистическую природу.
Литература
1. Левит Л.З. Использование методов выборки переживаний (ESM) в исследованиях счастья. Минск: РИВШ, 2014. – 148 с.
2. Левит Л.З. Что же такое счастье: опыт трех исследований // Педагогическое образование в России. 2014. № 4. – С. 139-148.
3. Левит Л.З. Эгоистическая мотивация: экспериментальные результаты и теоретический дискурс // Психология обучения. 2016. № 1. – С. 4-17.
4. Левит Л.З. Спор об альтруизме: дискуссия с Д. Батсоном // Помогающее поведение: ценности, смыслы, модели (материалы конференции). Калуга, 2016. – С. 57-71.
5. Мадди С. Р. Теории личности: сравнительный анализ. СПб.: Речь, 2002. – 448 с.
6. Маслоу А. Мотивация и личность. 3-е издание. СПб.: Питер, 2009. – 352 с.
7. Селье Г. Стресс без дистресса. М.: Прогресс, 1982. – 128 с.
8. Фрейд З. По ту сторону принципа наслаждения. // Труды разных лет. Тбилиси: Мерани, 1991. – С. 139-192.
9. Фрит К. Мозг и душа. М.: Астрель, 2015. – 336 с.
10. Batson C.D. Altruism in Humans. Oxford: Oxford University Press, 2011. – 308 p.
11. Jason G.J. Portraits of Egoism in Classic Cinema I: Sympathetic Portrayals // Reason Papers. July 2014. Iss. 36. № 1. – Pp. 107-121.
12. Kavka G. Hobbesian Moral and Political Theory. Part II. – Princeton: Princeton University Press, 1986. – 461 p.
13. Krebs D. Adaptive altruistic strategies // Behavioral and Brain Sciences. 2002. V.25. – Pp. 265-266.
14. Levit L.Z. Meaning and Egoism: Are the Notions Compatible? // International Journal of Social Science Research. 2014. Vol. 2. № 1. – Pp. 102-112.
15. Levit L.Z. Exploring the Psychology of Happiness: The Latest Experimental Results // Psychology and Social Behavior Research. 2015. № 3 (1). –Pp. 1-10.
16. Psychological Egoism [Electronic resource] – Mode of access: http://www.iep.utm.edu/ – Date of access: 03.02.2010.
17. Stocks E. Altruism or psychological escape: Why does empathy promote prosocial behavior? // European Journal of Social Psychology. 2009. № 39. – Pp. 649-665.
