Душевное здоровье, душевная болезнь
Для начала немного фактов о соотношении здоровых и больных людей.
Цифры, которые приводятся в соответствующей литературе, просто ошеломляют. Так, недавнее обследование посетителей районных поликлиник Москвы показало, что каждый третий из них мог бы значительно улучшить состояние своего психического здоровья, обратившись за советом к психотерапевту или психиатру.
В американских исследованиях установлено, что лишь 20 процентов населения можно считать полностью психически здоровыми. Остальным не помешала бы та или иная помощь психолога.
Известно, например, что в США каждый год имеет место около 60 миллионов обращений к психиатрам: за помощью, за советом или консультацией по конкретному вопросу. Количество коек для душевнобольных людей в этой стране превышает аналогичные показатели по онкологии и сердечно-сосудистым заболеваниям, вместе взятым.
Наши соотечественники, к сожалению, пока не столь бережно относятся к своему физическому и душевному здоровью...
Существует ли четкая грань между здоровым человеком и психически больным?
Такой окончательной грани нет, поэтому постановка диагноза иногда представляет немалые трудности для специалиста. Но всегда можно сделать это и исходя из анализа действий пациента: почти любой поступок может быть истолкован, и как “нормальный”, и как “невротический”, — в зависимости от того, как человек осознает и насколько рационально мотивирует его.
Каковы же основные критерии психического здоровья?
Принципы, которыми руководствуется в своей жизни здоровый человек, примерно следующие: получать радость и удовлетворение от жизни (оглянитесь вокруг и сосчитайте количество счастливых лиц — много не наберется); ставить и достигать цели в пределах своих возможностей (не считать себя Наполеоном или Цезарем); уметь приспосабливаться к изменяющимся условиям; вести себя социально приемлемо...
Хотелось бы коснуться последнего принципа. Значит ли это, что антифашисты в гитлеровской Германии или диссиденты в СССР были сплошь больными людьми? Ведь они боролись с той социальной системой, в которой жили, и значит, вели себя “социально неприемлемо”?
Однозначный ответ дать трудно, во всяком случае, в отношении бывших советских диссидентов. Как выяснилось из недавнего интервью директора Института психиатрии им. Сербского, процент психически больных людей среди советских диссидентов был действительно выше нормы. Так что вопрос о том, кто является более “сумасшедшим” — человек или государство, в котором он живет, — пока остается открытым. Я не касаюсь сейчас тех случаев, когда абсолютно здоровым гражданам ставили диагноз шизофрении, и прятали в психиатрические лечебницы за их политические взгляды.
Что можно сказать о людях с крепким душевным здоровьем?
Здоровый человек видит мир таким, какой он есть, и поэтому не занимается неверными интерпретациями (“наворотами”). Он не испытывает подозрений, ненависти или страхов, когда для этого нет реальных оснований. Такой человек относится к другому как к индивидуальности и не пытается ее подавить, навязать что-то свое. Он способен любить, причем это чувство не будет иметь характер невротической привязанности.
Здоровые люди не боятся брать ответственность за свои поступки. Они предпочитают мыслить самостоятельно, не испытывают каких-либо внутренних “давлений”. Одним словом, здоровая личность всегда оставляет у нас ощущение своей подлинности, объективности, самостоятельности.
Перейдем к разговору о душевнобольных. Нужно ли их опасаться?
Как показали исследования, процент преступлений в среде таких людей оказался даже ниже, чем среди здоровых. Так что опасаться нет причины, за исключением острого бреда, при котором у больного возможны непредсказуемые поступки.
Другое дело, что иные преступники с целью уйти от наказания стремятся доказать свою невменяемость и таким путем обменять тюрьму на психиатрическую лечебницу. Интересно, что в США преступник скорее предпочтет тюрьму сумасшедшему дому, у нас же — наоборот.
Что такое пограничные состояния?
Это состояние между здоровьем и болезнью. Было бы совершенно неправильным думать, что мир делится на абсолютно здоровых и абсолютно больных людей: большинство граждан находится между этими двумя полюсами. У некоторых людей те или иные личностные черты как бы выпячиваются, усиливаются по сравнению с другими, причем их владелец может долго этого не осознавать. Зато подобные “усиления” черт характера — его акцентуации — довольно быстро замечают окружающие люди, потому что нередко от этого страдают.
Любая акцентуация однозначно плоха для человека?
Не совсем так. Акцентуация характера имеет не только отрицательные, но и положительные моменты. Обтекаемый, неакцентуированный характер обычно встречается у незаметных середнячков, ничего запоминающегося в своей жизни не совершивших. Что касается талантливых, творческих людей, то среди них есть немало ярких акцентуантов — личностей с неровным характером и темпераментом. В какой-то мере эти черты позволяют им преодолевать “сопротивление среды” и достигать неординарных результатов в своей деятельности. Сколько историй мы слышали о том, какими чудаками казались гении окружающим их людям!
Так что наличие акцентуации характера еще не дает оснований сомневаться в психическом здоровье человека. Тем более, что данный термин более-менее использовался лишь в двух странах — СССР и ГДР — и теперь фактически вышел из моды. Большинство психиатров и психотерапевтов, когда хотят подчеркнуть дисгармонии или тотальные “уродства” характера пациента, используют термин “психопатия”.
Какого человека называют психопатом?
Как правило, это люди с тяжелым характером, весьма неприятные для окружающих. Их нельзя отнести к категории психически больных, однако помощь психотерапевта им необходима. Для психопата характерна повышенная ранимость, в результате чего эмоции часто выходят из-под контроля. Этим людям гораздо труднее приспособиться к жизни в обществе, они очень болезненно привыкают к новой обстановке и меняющимся условиям. Взрывной характер психопата ведет к постоянным ссорам с окружающими и вследствие этого — к частой смене места работы. Нередки и конфликты с законом вследствие слабой выраженности моральных качеств и отсутствия совести у такого человека. Для психопата характерно импульсивное поведение, поскольку эмоции, как уже говорилось, плохо контролируются разумом.
Поддаются ли психопатии психологической коррекции или это уже навсегда?
Поскольку будущие уродства характера обычно закладываются на очень ранней стадии развития ребенка вследствие воздействия разных неблагоприятных факторов, то вероятность полного исправления дефекта невелика. В то же время могут произойти частичные изменения личности в лучшую сторону, поскольку сам психопат постепенно понимает, как тяжело окружающим терпеть его таким, какой он есть. Возможна также компенсация характера, когда человек учится “прикрывать” свои не слишком симпатичные стороны. Вот тут-то и должен помочь психолог, психотерапевт.
Какие бывают виды психопатий?
Приведу одну из наиболее часто встречающихся классификаций1. Первый тип — возбудимые психопаты. Это драчуны, жестокие, злобные люди, находящиеся со всеми в постоянном конфликте. Из-за своего антисоциального поведения нередко попадают в тюрьмы и психиатрические лечебницы, поскольку общество вынуждено ограждать себя от них.
Другой тип — эпилептоидные психопаты: люди скупые, педантичные, чрезмерно аккуратные с “застревающим” мышлением. Характер этих людей имеет нечто общее с характером больных, страдающих эпилепсией, отсюда и название. Близко к ним стоят параноики — люди, имеющие сверхценную идею и фанатически стремящиеся к ее достижению.
Есть еще и шизоидные психопаты (не путать с шизофрениками). Им свойственна отгороженность от людей, замкнутость, уход в свой внутренний мир, парадоксальность мышления, неожиданные реакции.
Существуют и так называемые истерические психопаты, или истероиды. Главная черта этих людей — ненасытная жажда признания, желание привлечь внимание окружающих. С этой целью они могут пускаться в разные авантюры, лгать напропалую, выдавать желаемое за действительное. Движущей силой поступков такого рода личностей выступает тщеславие.
Многие художественные произведения полны описания психопатических личностей.
Чем психопатия отличается от невроза?
Психопат редко осознает дисгармоничность своего характера, поскольку имеет дефект чуть ли не с самого рождения. В то же время наступление невроза всегда осознается человеком, так как у него возникает характерная болезненная реакция на те или иные ситуации. Обычно она проявляется в виде тревоги, раздражительности, нервного напряжения. Такая реакция сопровождается неприятными физическими ощущениями — перепадами давления, одышкой, головными болями, разнообразными беспокойствами в области живота (колет, ноет, тянет...). Поэтому нередко невротик начинает с посещения врачей других специальностей, которые у него ничего не находят. Дело в том, что физические симптомы при неврозе вызываются психологической причиной и проходят в том случае, если данная причина осознана и устранена. В работе с анализом причин, вызвавших невроз, как раз и необходима помощь психолога.
Какие существуют основные формы невроза?
Можно выделить навязчивые состояния, фобии (страхи), неврастению (синдром раздражительной слабости), репрессию, истерический невроз. Следует помнить, что в основе всех неврозов лежит какой-то психологический конфликт, порождающий внутреннее беспокойство и напряжение. С этой точки зрения, например, при навязчивых состояниях человек совершает какое-то действие по многу раз, а при фобиях — наоборот, избегает определенных поступков, причем и там, и там с одной и той же целью — уменьшить свою тревогу. Так что в работе с любыми неврозами психолог должен докапываться до причины внутреннего конфликта и помогать клиенту его полностью осознать, а затем и переработать.
Как ведет себя человек, имеющий навязчивые состояния? В чем они проявляются?
Навязчивые состояния иногда возникают и у здоровых людей, когда в голове повторяется один и тот же мотив или строчка из стихотворения. Обычно через небольшой промежуток времени симптом проходит. Если же у человека развился невроз навязчивых состояний, то навязчивость приобретает устойчивый характер и начинает преобладать в мыслях и поведении. Пациент может, например, целый день считать окна на определенном этаже домов, складывать или умножать номера проезжающих машин (вот вам и нумерология без всякой мистики). При навязчивых действиях он может по двадцать-тридцать раз в день мыть руки, подсчитывая при этом количество мыльных пузырей. Нередко невротик сам понимает бессмысленность подобных поступков, однако ничего поделать с ними не может. Известны случаи, когда больные так сосредотачивались на своих навязчивостях, что даже не обращали внимания на сообщения о смертельной опасности для жизни.
В голове у такого человека все время идет своеобразная “мыслительная жвачка” — бесплодное перемалывание одних и тех же слов, фактов, тем. Если внешняя обстановка благоприятна, люди с навязчивыми состояниями могут мало отличаться от окружающих. Симптомы сильно усиливаются при возрастании эмоционального напряжения — иной раз настолько, что человек не способен выполнять свою работу, поскольку занят навязчивыми действиями.
Вера людей в различные приметы (“счастливый” номер трамвая; то, в каком порядке спортсмен одевает форму перед соревнованием), во всевозможные магические ритуалы и суеверия также вызывается внутренней тревогой и имеет немало общего с навязчивыми состояниями.
Что такое фобии и как они возникают?
Фобия — это страх перед каким-либо предметом, действием или человеком, причем страх настолько острый, что пациент чувствует себя буквально парализованным от одной мысли о предмете фобии. Фактически, возникает уже не просто страх, а “страх страха”. Фобии значительно сильнее, чем обычное волнение или тревожность, которую испытывают многие люди в угрожающих ситуациях.
Большинство фобий нелогичны: какая тут логика, если взрослая женщина боится маленькой мышки? Дело в том, что многие страхи формируются в детстве, когда ребенок имеет мало знаний об окружающем мире и не способен себя защитить. Затем человек взрослеет, приобретает силы и качества взрослого, однако страх так и остается в мозгу. Так что фобия — это чаще всего результат “неправильного” научения в детстве или юности.
Можно ли снять страхи?
Наиболее быстро и успешно работать со страхами позволяет методика нейролингвистического программирования. Если же вы хотите разобраться с “базовыми” качествами своей личности, причем делать это долго и глубоко, — подойдет психоанализ.
Не будем касаться истерии, поскольку о ней говорилось чуть выше. А в чем характерные особенности неврастении?
Неврастению врачи называют “болезнью века” в связи с тем, что многие симптомы этого вида невроза вызваны переутомлением, ускоряющимся ритмом жизни. Другое название неврастении — “синдром раздражительной слабости”. Один из первых признаков — головные боли, усиливающиеся в конце дня или в напряженной обстановке. Также бывают перебои в сердце, бессонница, потливость, нарушения деятельности кишечника. Человек становится раздражительным, сверхвозбудимым, гневным или, наоборот, слезливым. У него нарастает чувство усталости, ухудшается память и внимание.
Самое интересное, что симптомы неврастении, как правило, не возникают у людей, занимающихся любимой работой и добивающихся в ней успехов, даже если это работа “на износ”. Так что в основе данного невроза также лежит внутренний психологический конфликт — между уровнем притязаний человека и его реальными возможностями.
Является ли невроз болезнью?
На эту проблему существует два основных взгляда, которые условно можно назвать “медицинским” и “психологическим”. Медики настаивают на том, что это болезнь, а значит, и пациента следует считать больным. Другая точка зрения больше распространена на Западе: такого клиента считают не больным, а “человеком с проблемами”. Соответственно, и в работе с пациентом преобладает гуманистический, психологический аспект (общение, разговорные методики) с целью разрешения личностного конфликта. Конечно, анализировать уникальную личность и помогать ей гораздо сложнее, чем выписать успокоительное и предложить больше бывать на свежем воздухе...
Депрессия — это тоже разновидность невроза?
Депрессивные состояния возникают при самых разных заболеваниях и могут даже привести к самоубийству. Человеку все видится в мрачных тонах, жизнь нередко кажется бессмысленной и серой. Клиента с депрессией нетрудно узнать: он тихо говорит, медленно двигается, имеет подавленный вид. Депрессия нередко возникает как реакция человека на важную для него утрату: мужа, жены, работы и так далее.
Какой психологический механизм лежит в основе депрессии?
Ученые считают, что депрессию вызывает злость, направленная внутрь. Поэтому в работе с таким клиентом психологу нужно вывести эту злость наружу и даже направить ее на себя — так, чтобы пациент отреагировал свои подавленные эмоции вовне. Вслед за этим обычно наступает улучшение, во всяком случае, на какое-то время мысли о самоубийстве уйдут на задний план. Вы успеете “вклиниться” и начать психологическую коррекцию. Еще раз хочу сказать, что работа подобного рода может длиться продолжительное время, но не всегда приводит к абсолютному выздоровлению. Тем не менее обязанность психолога — помогать человеку пройти этот тяжелый жизненный этап.
Что такое психосоматические болезни?
Это телесные заболевания, которые имеют психологическую причину. Раздражение, гаев, которые испытывает человек, как бы подавляются им и в результате направляются на собственное тело. Эмоции такого рода ищут в теле “место наименьшего сопротивления” — самый слабый орган, который они и поражают. Больной орган становится каналом “выброса” негативных эмоций. В связи с этим возникает парадокс: когда такой человек физически болен (а психосоматические заболевания так же серьезны, как и обычные, и могут привести к смерти), он может иметь неплохое настроение и воспринимать жизнь гораздо легче, чем когда он “здоров” и канал сброса гнева перекрыт. Поэтому врачи должны понимать подобную взаимосвязь души и тела, особенно если они собираются назначить хирургическую операцию и удалить больной орган. Ясно, что при таком исходе эмоции начнут искать новый объект в теле человека. Так что и здесь необходима помощь психолога по укреплению личности пациента.
Какие психосоматические болезни встречаются наиболее часто?
Чаще всего это колит, язва желудка, астма, мигрень, экзема. Удивительно, но при экземе больной может быть доволен появившимися высыпаниями: расчесывая их, он как бы “атакует” свое тело. При чистой же коже такой человек может впасть в депрессию.
Перейдем к “большой” психиатрии и поговорим о серьезных психических заболеваниях. В таких случаях обычно говорят, что у человека наступил психоз. Чем он характеризуется?
Психотик как бы живет не в реальном, а в вымышленном мире, и поэтому ведет себя странно, непредсказуемо. Обычно еще до наступления психоза человек лишь “кажется” тем, кем он является. Нередко такие люди не способны устанавливать близкие, теплые отношения с окружающими; они кажутся дистантными, изолированными и живут своими фантазиями.
С точки зрения психоанализа, наступление психоза характеризуется “прорывом” бессознательных инстинктов в сознание и полной их доминацией. Сознание как бы больше не может выполнять своих регулирующих функций. Вообще, психоз — это всегда качественно другой уровень поведения, который никак нельзя вывести из прошлого опыта человека.
Как соотносятся с психозом бред и галлюцинации?
Это два неотъемлемых признака психоза. Бред больного — это “теория”, которая позволяет “объяснить” те или иные жизненные явления.
При галлюцинациях же человек видит, слышит или чувствует нечто такое, чего нет на самом деле. Подобные состояния бывают не только у психотиков, но и у алкоголиков и наркоманов, и связаны с воздействием опьяняющих веществ.
Как отличить бредовую идею от научной гипотезы?
Больной с бредовой идеей глух к доводам рассудка и не желает какой-либо объективной проверки своих построений. Как отмечают психиатры, такой пациент не способен отличать главное от второстепенного и потому может затратить уйму времени, объясняя какую-либо несущественную мелочь в своей “концепции”. Такая черта поведения больного называется обстоятельностью.
Поскольку окружающие не принимают бредовых идей больного, ему начинает казаться, что вокруг сплошные недоброжелатели и враги.
В таком случае некоторые политические идеи и религиозные концепции...
А я и не отрицаю...
Можно ли привести примеры бредовых идей на “бытовом” уровне?
Вот пример из книги Р.Лидемана “За гранью психического здоровья”, в котором имеет место не только бред, но и разного рода галлюцинации.
“Больной с детства рос капризным, замкнутым, малообщительным, много читал, любил фантазировать, представлять себя в роли героев прочитанных книг. Девятнадцати лет во время аварии был ранен в голову, на короткое время потерял сознание. В дальнейшем стал раздражительным, нередко вступал в конфликты со своим непосредственным начальством... С 25-летнего возраста стал замечать наступление периодов, когда им завладевали мечты о межпланетных путешествиях, о необыкновенных лучах, с помощью которых можно покорить мир. В это время работал механически, не замечая окружающего, был погружен в свои фантазии. Однажды во время обеда в столовой ему показалось, что повар как-то странно посмотрел на него, и в пище почувствовал особый привкус. Часа через два появилось ощущение, будто в животе и груди заработала пила, но это "пиление отдавало не болью, а какой-то слабостью". "Догадался", что это чье-то постороннее воздействие. Немного позже услышал "голос", идущий снаружи, который "рассказал", что существуют "гипнотизеры-реактивисты", они проводят государственной важности исследования и после "стажировки", если он выдержит испытания, его смогут принять в это общество. Затем последовали "тренировки", когда "затяжные чувства смеха, гнева, страха, тоски" последовательно сменяли друг друга. Появились запахи, исходившие из верхней челюсти и глаз. Несколько позже он понял, что "голоса" читают его мысли.
Вначале больной охотно подвергался исследованиям. Затем заметил, что "гипнотизеры" стали относиться к нему по-хулигански, связные голоса прекратились, остались только крики, вой, свист, ругательства. Больной стал "умственно" просить оставить его в покое, дать ему отдых, так как он совсем измучился. Стал вести среди товарищей агитацию против "гипнотизеров". Вследствие утраты трудоспособности поступил в клинику.
Больной категорически отказывается от лечения, утверждая, что он здоров. Все, что он чувствует, объясняется не болезнью, а "воздействием" на него. Убежден, что не только он, но почти все население находится под влиянием "гипнотизеров" и что по их воле совершается огромное количество преступлений. Больной непрерывно испытывает на себе действия "гипнотизеров". Их "голоса" могут звучать в любой части тела. "Голоса" обсуждают самые разнообразные темы, но чаще это "болтовня, лишенная какого-то смысла".
Наиболее мучительно вмешательство "гипнотизеров" в умственный процесс. Они не только читают его мысли, но и "проводят их дубляж", вкладывая ему "чужие мысли". Иногда "гипнотизеры" направляют "удары" в голову.” И так далее.
При чтении этого отрывка вспоминаются популярные в некоторых кругах теории об энергетическом вампиризме, темных и светлых энергиях...
Психиатры давно установили, что немалая часть активности психически больных людей уходит на борьбу в поддержку разных нетрадиционных, эзотерических, оккультных учений и методов “оздоровления”. Как отмечал известный психиатр, профессор М.Буянов, в статье в “Известиях”: “Ни в одной стране мира нет такого всеобщего сумасшествия на почве суеверий, мистики, самого откровенного надувательства, как в нынешней России. Во всех странах и во все времена существовали личности с неотреагированной жаждой власти и популярности, им очень хотелось любой ценой побыть на виду, показать свою значимость, причастность к историческим событиям. Это, как правило, люди малообразованные, происходящие из социальных низов; из-за воспитания и отсутствия заметных талантов, кроме способности фиглярничать и мистифицировать, они не могут занять в обществе положения, отвечающего их честолюбию. Они объявляют себя академиками, профессорами, магистрами, самые нахальные именуют себя почетными генералами медицинской службы, великими князьями и так далее. Большинство из них еще лет пятнадцать назад помалкивали, ибо состояли на учете психиатров по поводу патологической лживости и иных психоневрологических расстройств. Сейчас эти субъекты активно пошли в политику...”
Можно ли высказать предположение, что в подобного рода “нетрадиционных” сборищах процент людей с психическими отклонениями гораздо выше обычного?
Вне всякого сомнения. Это в первую очередь касается религиозных сект, кружков астрологии, дианетики, экстрасенсорики, парапсихологии, черной и белой магии. Всему этому будет посвящена отдельная глава. В каком-то смысле можно утверждать, что данные направления являются проводниками в жизнь мышления шизофреника, который во всем старается отыскать “особый” смысл.
Поговорим о шизофрении?
Данному заболеванию подвержен один процент населения Земли, что является очень высоким показателем. В соответствии с медицинской статистикой, шизофрения встречается примерно в шесть раз чаще, чем такое распространенное заболевание, как сахарный диабет.
В Минске издается журнал “Диабетик” и неплохо раскупается. Значит ли это, что возможные издатели журнала “Шизофреник” заранее обречены на успех?
Безусловно, причем успех будет поистине скандальным...
Вернемся к серьезному разговору. Как протекает сама болезнь?
Человек постепенно как бы уходит в свой внутренний мир, перестает воспринимать и адекватно реагировать на воздействия извне. Некоторые шизофреники могут днями и месяцами застывать в одном и том же положении (кататонический ступор), как будто боятся, что от малейшего их движения Вселенная рухнет. Мышление такого человека становится абстрактным, непонятным для окружающих, и в то же время иной раз оно способно улавливать “скрытые” свойства вещей. Известно, например, что задачу с уравновешиванием чашек весов с предметами, где для достижения решения надо поджечь свечу, стоящую на одной из чашек, шизофреники решают быстрее обычных людей. В то же время переносный смысл пословиц и поговорок может стать для них абсолютно непонятным. Если попросить больного объяснить пословицу “заблудился в трех соснах”, можно услышать нечто вроде: “Здесь говорится, что человек может заблудиться в трех соснах...” Среди подобной категории лиц встречаются одаренные люди — художники, поэты, — деятельность которых как раз и протекает в “вымышленном” мире.
Означает ли это, что шизофрения “шлифует талант”?
Ни в коем случае. Любая душевная болезнь лишь разрушает талант, поскольку ведет к нарушению психических функций. Достижения некоторых художников, страдавших шизофренией, имели место не благодаря болезни, а вопреки ей. Не следует путать процесс творчества с хаосом, царящим в голове шизофреника.
Многие деятели искусства создают “собственные миры”, но они (в отличие от шизофреника) понимают, что эти миры не являются реальностью.
Какие встречаются типы шизофреников?
Основных типов немного. У кататоников все тело вовлечено в психоз: они совершают какие-либо стереотипные действия или, как уже говорилось, надолго застывают в определенной п^зе. Гебефреники смеются по любому поводу, ведут себя как клоуны. Параноидные шизофреники могут быть весьма настойчивыми в какой-то своей “идее” и вытекающих из нее действиях. Они очень подозрительны в отношении окружающих, нередко думают, что кто-то хочет их ударить или причинить им вред. Такие люди могут годами писать письма в разные инстанции, жаловаться по ничтожному поводу в суды и так далее. Встречаются холодные “аристократы”, парящие на “вершинах духа” и, наоборот, агрессивные разрушители всего и вся.
Поскольку шизофрения столь разнообразна, можно ли найти в этой болезни общий механизм?
Существуют разные концепции, объясняющие возникновение шизофрении — биологические, генетические и так далее. Мне как психологу кажется чрезвычайно интересной теория шотландского психиатра Рональда Лэинга, книги которого за рубежом давно стали бестселлерами, а у нас не переведены. Сейчас хотелось бы поговорить о психологических механизмах шизофрении, “логике” поступков больного.
“Шизофреник, или шизоид, — считает Лэинг, — это человек, имеющий не только проблемные взаимоотношения с внешним миром, но и нарушенные отношения с самим собой. Он чувствует себя в полной изоляции от других, а также и сам более-менее "расщеплен"”.
Чем опасна подобная изоляция от других людей и почему Лэинг употребляет именно термин “изоляция”?
Межличностные отношения могут развиваться между людьми, которые автономны, отдельны, но не изолированы друг от друга. Это означает, что их психика, с одной стороны, “имеет границы”, и в то же время она является проницаемой для информации из окружающего мира и от других людей. “Изоляция” шизоида означает, что его психика постепенно становится недоступной для воздействия извне. У человека формируется своя замысловатая иерархия ценностей”, вследствие чего он теряет способность разделять свой опыт с другими людьми и начинает жить в “своем мире”.
Означает ли это, что шизофреник боится впустить в себя противоречивую информацию из окружающей его реальности?
Совершенно верно. Лэинг в этой связи выделяет типичные страхи, присущие шизофреникам, например, страх быть “понятым” и “уничтоженным”, даже когда на больного просто смотрят окружающие люди. Или боязнь быть “поглощенным” другим человеком, превратиться в “вещь” и тем самым как бы “лишиться” собственной жизни.
Это значит, что шизоид (шизофреник) однозначно боится окружающего мира?
Не все так просто. С одной стороны, так оно и есть, но, с другой стороны, шизоиду, как и всем остальным людям, необходима “подпитка” извне. Он как бы хочет получить определенную “дозу” общения (даже подтверждения своей “жизненности”), но ни в коем случае не “передозировать”, иначе реальность “уничтожит” его.
Действительно, непростая задача — “пройти между двух огней”. И как человек с ней справляется?
Такие люди заранее придумывают разного рода “маневры”, которые используются в общении. Они могут демонстрировать внешнее “согласие” с другими, чтобы “не выделяться”. Или возможна скрытая манипуляция с целью убедиться, что окружающие ведут себя “как роботы”. Скажем, шизофреник рассказывает вам анекдот, вы смеетесь, а он в этот момент думает, что держит ваши реакции под контролем, поскольку вы реагируете, “как автомат” (делаете то, что он задумал).
“Имея тайный взгляд на другого как на вещь, — пишет Лэинг, — можно казаться личностью самому себе. Шизофреник, например, ворует чужие вещи, но не с целью обогатиться,, а чтобы "контролировать ситуацию". Вот один любопытный пример, к которому может прибегнуть шизоид (и не только он): "поглотить" другого своей любовью, чтобы не быть "поглощенным" самому”.
Весьма образное сравнение.
Можно привести еще. Лэинг пишет, что для шизофреника изоляция от окружающего мира является единственной альтернативой “вампиризму” или “паразитированию”, когда кровь другого человека и необходима для выживания, и в то же время является угрозой для организма.
Таким образом, жизнь шизоида движется по оси, полосами которой являются изоляция и полное сливание, а у здорового человека подобные полюса можно назвать автономией (отдельностью) и способностью к взаимоотношениям. Здоровый человек всегда понимает, что “я — это я, а ты — это ты”.
Как устроена психика шизофреника, с точки зрения Лэинга?
Поскольку шизофренику чрезвычайно важно “держать дистанцию” с окружающим миром, психика его делится на две части: “истинное Я” и “фальшивое Я”. Тело является оболочкой последнего. “Фальшивое Я” служит как бы инстанцией для общения с другими людьми. “Истинное Я” шизоида, считает Лэинг, является особой, “сверхсознательной” сущностью, которая только наблюдает, контролирует и критикует действия “фальшивого Я”, оставаясь при этом вне пределов досягаемости окружающих. Но поскольку во внешнем мире действует именно “фальшивое Я”, то любая активность становится для шизофреника бессмысленной и фальшивой.
Поэтому шизоид зачастую “хорошо себя ведет” не из-за собственного желания, а из-за боязни отойти от стандарта и быть “раскрытым”. Так, “фальшивое Я” старается все время находиться в согласии с ожиданиями других или с представлениями об этих ожиданиях. Отсюда и возникающие нелепости в поведении такого человека.
Какие, например?
Возможно автоматическое подчинение другим людям, имитация их поведения, эхолалия (повторение чужих слов и предложений). Нередко тяжелое поведение выглядит как пародия и карикатура, причем возникает оно в совершенно неподходящих ситуациях и носит навязчивый характер.
Какова дальнейшая динамика взаимоотношений “истинного” и “фальшивого Я”?
Поскольку “фальшивое Я” шизоида действует во внешнем мире и отвечает за “согласие” с окружающими, оно постепенно приобретает все больше характеристики этих людей и вызывает тем самым ненависть со стороны “истинного Я”. Эта ненависть может в бурной форме выплеснуться на окружающих (начало психоза) или жарким огнем гореть внутри человека.
В последнем случае отношения двух “Я” приобретают садо-мазохистский характер. Шизоид может, например, начать “наказывать” свое тело и заключенное в нем “фальшивое Я”, поскольку и ненавидит, и боится его. Вариантами такого поведения могут быть всевозможные посты, молитвы, нанесение увечий, использование огромного количества косметики (с помощью помады можно символически “атаковать” свое лицо), самоубийство. Ради “наказания” своего тела женщина может пойти на панель, а мужчина — стать пассивным гомосексуалистом.
Точно такая же логика лежит в основе поведения шизофреника, застывшего в неподвижной позе (ступоре). Цель — уйти от любого внешнего поведения, которое является “чуждым” для “истинного Я”.
Поистине жизнь шизоида сладкой не назовешь. Прилагать столько усилий и выдумывать столько разных защит...
Те же закономерности толкают человека на выбор экстравагантности одежды — чтобы отвлечь внимание окружающих от своего “истинного Я”. Или разного рода необычные “неземные” увлечения (астрология, магия, парапсихология, оккультизм, космогония), которые опять-таки позволяют уйти от внешней активности. Постепенно “истинное Я” становится все более изолированным и бледнеет от отсутствия внешнего опыта. Возникает один из парадоксов шизофреника: чувство “всемогущества” соседствует с чувством пустоты.
Может ли шизофреник преодолеть свой страх перед внешним миром?
Он может предпринимать для этого разные маневры. Например, “играя роли”, такой человек частично преодолевает собственную застенчивость и уязвимость. Вообще, шизофреник может быть собой только тогда, когда он собой не является, — ив этом еще один парадокс данного заболевания. Шизофреник чувствует себя более комфортно, когда остается инкогнито, анонимным. Некоторые больные с этой целью никогда не ходят более одного-двух раз в одну и ту же библиотеку, поликлинику; они не имеют тесных взаимоотношений с противоположным полом. Фактически, шизоид может устанавливать “контакты” лишь с вещами, с животными или с объектами своих фантазий.
Как же работать специалисту с такими пациентами?
Если работает психиатр, он выберет скорее медикаментозные методы лечения, которые позволяют быстро блокировать острые проявления болезни (хотя и не вылечивают ее). Психолог же должен в первую очередь установить контакт с “истинным Я” больного и, как образно пишет Лэинг, “взрастить его к настоящей жизни”. Задача, разумеется, непростая, и начинать решать ее необходимо с установления доверия между психологом и пациентом.
Стало быть, шизофрения неизлечима?
Врачи, как правило, говорят не об излечении от шизофрении, а о ремиссии (исчезновении симптомов) заболевания. Однако медики хотя и редко, но сообщают о случаях полного выздоровления: человек как бы проходит сквозь психоз и выходит на “другой берег” сильно изменившимся. Некоторые зарубежные психиатры даже стали утверждать, что шизофрения вовсе не болезнь, а своего рода “защита” пациента от ненормальной обстановки, которая его окружает. Не случайно шизофрения у детей развивается в семьях, где часты ссоры между родителями и ребенок не знает, чью сторону избрать. В результате возникает известное всем “раздвоение личности”. Так что Шекспир был, возможно, прав, утверждая: “Во всем безумье этом есть своя система”.
Можно ли привести какой-нибудь случай полного выздоровления?
Известен случай, когда английская медсестра Мери Берне заболела шизофренией и находилась в приюте “Кингсли-Холл”, организованном Рональдом Лэингом. Через три года наступило самоизлечение, причем эта женщина стала рисовать прекрасные картины и написала книгу о своей болезни. Такие случаи дали возможность Лэингу утверждать, что психиатрам пора изменить свои функции: они должны стать как бы “сталкерами” — доброжелательными проводниками, направляющими человека в его внутреннее пространство и время, а по окончании психоза — выводящими его обратно во внешний мир.
В целом же шизофрения ведет к постепенному, хотя и малозаметному, ухудшению функций мышления, восприятия, к эмоциональному обеднению.
Как проявляется шизофрения у детей?
Ребенок может стать аутистом — утратить контакт с реальностью, погрузиться в мир своих фантазий и внутренних переживаний. Речь его из диалога превращается в монолог. Такие дети в играх нередко изображают неодушевленные предметы, сочиняют бессмысленные стихи. Ребенок теряет способность к эмоциональному отклику, перестает следить за своим внешним видом. Закономерности, как видим, такие же, что и у взрослого человека.
Почему из всех психических заболеваний именно шизофрения вызывает повышенное внимание специалистов?
Данное расстройство психики является наиболее распространенным и позволяет лучше понять границы здоровья и границы болезни в связи с разнообразием встречающихся симптомов.
Кроме шизофрении к “больной психиатрии” относят маниакально-депрессивный психоз и эпилепсию. Можно ли дать краткую характеристику этих заболеваний?
Маниакально-депрессивный психоз характеризуется чередованием двух противоположных по эмоциональному знаку периодов — маниакального и депрессивного. В маниакальной стадии человек находится в постоянно приподнятом настроении, затевает кучу дел (хотя ни одно из них не доводит до конца), заводит массу новых знакомых, которым обещает грандиозные перспективы, и так далее. Такой человек на улице привлекает к себе всеобщее внимание шумным и экстравагантным поведением, возбужденным видом.
Через какой-то промежуток времени знак эмоций меняется и наступает стадия депрессии, когда все чувства и двигательная активность человека находятся в подавленном состоянии. Затем цикл повторяется.
Как отличить маниакального больного от обычного жизнерадостного молодого человека?
Как уже говорилось, маниакальный больной не доводит до конца ни одно начатое дело или вообще забывает о нем. Как ни странно, при этом растет его самооценка и ощущение собственной значимости. Одним словом, вся или большая часть активности такого человека оказывается совершенно бессмысленной с точки зрения конечных целей. Есть, разумеется, люди с предрасположенностью психики к тем или иным заболеваниям, но далеко не всегда расстройства достигают уровня психоза.
Что можно сказать об эпилепсии? Опасен ли эпилептический припадок?
Эпилепсия — заболевание, которое, как правило, сопровождается припадками с судорожными подергиваниями мышц. Сам по себе припадок опасен лишь возможностью травмы, которую может получить человек при падении. Во время самого припадка все, что нужно сделать, — это вставить в рот больному какой-либо предмет, чтобы он не прикусил язык. Припадок обычно длится несколько минут.
Больные эпилепсией могут иметь ряд специфических черт характера, о которых следует помнить во время общения с ними. Речь идет о так называемой “вязкозти” мышления (когда оно как бы “застревает” на тех или иных объектах), педантической аккуратности, нередкой утренней дисфории (хмуром фоне настроения), обидчивости и мстительности.
И маниакально-депрессивный психоз, и эпилепсия лечатся с помощью таблеток (известно также, что при депрессии неплохо помогает электрошок), однако и здесь для психолога открываются большие возможности в плане работы с личностными особенностями пациентов.
Как влияет поставленный диагноз, например “шизофрения”, на последующую жизнь человека? Не является ли это некоторым “насилием” над личностью?
Это очень непростой вопрос, по поводу которого на Западе давно ведутся ожесточенные споры. Расскажу об одном эксперименте, который провел американский ученый Розенхан с целью доказать, что подобный диагноз могут поставить даже здоровому человеку. В разные психиатрические больницы обратилось несколько псевдопациентов, которые пожаловались врачам на “голоса”, доносящиеся изнутри (один из симптомов шизофрении). В остальном же, по их утверждениям, все было у них в порядке. Всех, кроме одного, госпитализировали. Попав в больницу, каждый из псевдопациентов заявил, что симптом “внутреннего голоса” у него прошел. За время нахождения в больнице эти люди занимались “нейтральной” деятельностью — вели записи в дневнике. В итоге все получили диагноз “шизофрения в стадии ремиссии”, хотя даже многие больные этих лечебниц говорили псевдопациентам, что они абсолютно здоровы и являются писателями, собирающими материал для книги.
Когда эксперимент был завершен, в прессе началась большая шумиха. Розенхану возразили, что данный диагноз был поставлен потому, что мышление врачей ориентировано в сторону “ошибки второго типа” (скорее назвать здорового человека больным), так как для врача важнее не пропустить больного. (Ошибка первого типа — назвать больного человека здоровым.) Тогда был проведен другой эксперимент: персоналу крупной психиатрической лечебницы сообщили, что в течение трех месяцев к ним “подпустят” одного или несколько псевдопациентов (здоровых людей). Каждому работнику персонала было предложено указать на них. Через три месяца из 193 пациентов лечебницы 41 человек был назван псевдопациентом по крайней мере одним из работников персонала, 23 человека были названы одним из психиатров, а 19 человек были названы одним психиатром и одним членом персонала. На самом же деле в больницы в указанный период не был направлен ни один псевдопациент.
Результаты экспериментов дали Розенхану основание утверждать, что получить диагноз шизофрении может любой здоровый человек, причем впоследствии данная “наклейка” действует как самоисполняющееся пророчество, влияя на всю жизнь человека и на его взаимоотношения с окружающими.
Точка зрения хотя и оригинальная, но весьма спорная. Теперь, насколько известно, получить подобный диагноз стало гораздо труднее. Кстати, в истории имеется немало случаев, когда наличие диагноза позволяло враждующим группировкам сводить счеты, а властям — закрывать “темные” уголовные дела.
Что это за случаи?
В начале двадцатого века двое известных психиатров — француз Бине-Сангле и американец Уильям Хирш — проанализировали Библию и поставили диагноз религиозной паранойи самому Иисусу Христу. Паранойя, как читатель помнит, означает наличие у человека сверхценной идеи, которая подчиняет себе все его мысли и ведет к фанатическому поведению. Два года спустя последовал ответ: врач Альберт Швейцер, ставший впоследствии известным своей работой в Африке, защитил медицинскую диссертацию, в которой доказал обратное, “реабилитировав” Иисуса. Он обнаружил лишь два симптома, наличия которых было явно недостаточно для постановки Христу диагноза душевной болезни: его очень высокая самооценка и зрительная галлюцинация раскрывающихся небес во время крещения в реке Иордан.
Насколько известно, Адольф Гитлер также резко отрицательно относился к душевнобольным.
Совершенно верно. Первыми жертвами газовых камер в 1939—1941 годах стали не евреи, как принято теперь думать, а пятьдесят тысяч немцев, страдавших психическими заболеваниями. Газовые камеры строились прямо при психиатрических лечебницах и “маскировались” под души. В действие была запущена программа эвтаназии — легкой смерти. Данная программа носила название “гигиенической”, причем на подходе были списки людей с легочными и сердечно-сосудистыми заболеваниями...
Дело об убийстве президента США Джона Кеннеди также связано с диагнозом психического заболевания?
Убийца президента по имени Ли Харви Освальд был помещен в тюрьму, где через несколько дней был также убит своим соседом по камере — Джеком Руби. Данный случай представлялся американской прессой как “разборка двух сумасшедших”. Руби была также инкриминирована работа на президента Кубы Фиделя Кастро, которому газетчики еще раньше поставили диагноз паранойи. Благодаря всей этой псевдомедицинской шумихе, дело удалось закрыть.
После смерти Кеннеди обязанности президента должен был исполнять Барри Голдуотер, однако свыше тысячи членов Американской Психиатрической Ассоциации объявили его не способным к подобного рода деятельности в связи с поставленным диагнозом “параноидальная шизофрения”.
Воистину, психиатр обладает огромной властью, а диагноз является в его руках смертельным оружием.
Совершенно верно. Отечественные психиатры об этом как-то не упоминают, поэтому сошлемся на зарубежных. Тем более, что, например, в США психиатров и психологов значительно больше, и со многими непростыми этическими проблемами они уже успели столкнуться. Кроме того, за рубежом параллельно с психиатрией существует и антипсихиатрическое движение, о котором читателю было бы интересно узнать.
Какова идеология антипсихиатрического движения?
“Антипсихиатры” утверждают, что больным является не человек, а само общество. Душевных болезней как таковых не существует. “Странное” поведение человека является лишь попыткой защититься, реакцией на ненормальные условия окружения. Профессор Лэинг провел обследование и интервьюирование большого количества семей, в которых дети болели шизофренией. Результаты опросов позволили Лэингу утверждать, что в подобных семьях существовала особая паталогическая атмосфера. В частности, каждый из родителей требовал от ребенка нечто противоположное тому, что говорил ему другой родитель. Или, например, кто-либо из старших заставлял ребенка что-нибудь сделать, а когда ребенок брался за дело, ему внушали мысль, что он делает это плохо. Одним словом, “шизофрения” (или то, что называется этим словом) позволяла ребенку уйти в свой мир, подальше от. идиотизма взрослых — “выдернуть шнур из розетки”. Рональд Лэинг, Томас Жаж и другие психиатры, пересмотрев “традиционные” воззрения медиков, стали утверждать, что поскольку подобные состояния у людей не являются болезнью, то и с пациентом нельзя обращаться как с “больным” — отправлять его в лечебницу, пичкать отупляющими лекарствами и так далее.
Впрочем, пик антипсихиатрического движения уже позади, но ценных мыслей его представителями было высказано немало.
Какие идеи “антипсихиатров” представляют наибольшую важность?
Чрезвычайно интересна книга Т.Жажа, которую в переводе на русский можно условно назвать “Производство сумасшествия”, изданная в США в середине 70-х годов. Жаж сравнивает тогдашнюю ситуацию по “выискиванию” душевнобольных со средневековой охотой инквизиции на еретиков и ведьм. Темы “ведьм” мы коснемся в следующей главе. По мнению автора книги, психиатры не имеют права как-либо оценивать проблемы других людей (тем более ставить диагноз). Им следует просто предоставить человеку возможность быть хозяином своей судьбы.
То есть Жаж подчеркивает незаконность вторжения государственного психиатра в личную жизнь пациента?
Именно. Автор считает недопустимым для врача навязывать свою волю пациенту. Психиатр, называя жизненные трудности “болезнью”, скорее затемняет, чем проясняет, проблему и скорее вредит, чем помогает, пациенту.
Интересно в этой связи высказывание Сэмюэла Батлера: “Жизнь — процесс постоянного приспособления к изменяющимся условиям. Когда нам это чуть-чуть не удается — мы глупы; когда сильно не удается — мы сумасшедшие; когда мы ненадолго утрачиваем эту способность — мы спим; когда мы прекращаем все попытки — мы умираем”.
Еще в XVIII веке в Европе было подмечено, что индивиды, заключенные в лечебницы для психбольных, “обучаются” вести себя как сумасшедшие и могут действительно сойти с ума. Так что чьей-либо целью может быть желание назвать человека “ненормальным” и сильно навредить ему.
Как же быть в случае, если поведение человека представляет опасность для окружающих?
Как считает Жаж, необходимы обычные меры, с помощью которых общество может защитить себя, но никак не унизительное для пациента медицинское освидетельствование и отупляющее лечение. Психиатр таким образом сам “создает” пациентов, в отношении которых он может действовать в собственных интересах и оправдывать “необходимость” своей профессии.
“Без следования правилам, — пишет Жаж, — нет социальной жизни. Однако нельзя быть уникальной личностью, не нарушая при этом каких-то "правил" общества. Человек одновременно и следует правилам, и нарушает их”. Поэтому потенциального “пациента” надо просто научиться принимать во всей его уникальности, а сделать это нелегко. Скорее не психически больной опасен для общества, а общество опасно для него в связи с различными репрессивными мерами и обидными насмешками на бытовом уровне.
Можно сделать вывод, что американские психиатры весьма агрессивны по натуре и активно ищут себе новые жертвы...
Жаж утверждает, что постановка психиатрического диагноза как бы превратилась в ритуальный церемониал, поскольку речь идет на самом деле о положительной или отрицательной социальной оценке. Если в джунглях действует закон “Ешь, не то тебя съедят”, то в обществе он звучит так: “Вешай ярлык (диагноз) на других, не то повесят на тебя”. В таких условиях человек с ярлыком может превратиться в “крайнего”, в “козла отпущения” чьих-то ошибок. В разные века и в разных странах подобными “козлами отпущения” становились группы людей или целые народы.
Таким образом, “врач” и “душевнобольной” превратились в две категории, которые должны взаимно подтверждать существование друг друга. В книге приводятся факты о том, что людей, обращавшихся к психиатру, начинают отвергать друзья и знакомые, причем не из-за проблем со здоровьем, а из-за того, что сам контакт с психиатрической лечебницей определяет их как “сумасшедших” или, что то же самое, как “психически больных”.
Как же тогда относиться к прозвучавшей ранее цифре о 60 миллионах ежегодных обращений граждан США к психиатрам?
Не следует сбрасывать со счетов, что книга Томаса Жажа написана 20 лет назад и с тех пор психиатрия стала более либеральной. Кроме того, как я уже говорил, немалую долю специалистов составляют психоаналитики и психологи (слова об обращениях именно к “психиатрам” приводятся в книге одного отечественного психиатра, который, возможно, таким образом популяризирует свою специальность). Как известно, психологи и психоаналитики используют сугубо разговорные методы лечения. И наконец, последний очень важный момент. Жаж указывает на “холодный бюрократизм” государственных психиатров, которые фактически работают не на пациента, а на лечебницу. Альтернативу этому он видит в контрактной психотерапии, когда врач и пациент решают работать над конкретной психологической проблемой и оговаривают все детали. Для контрактного терапевта, — считает автор, — наличие или отсутствие диагноза пациента (то есть его “болезни”) не имеет никакого значения, поскольку работа сосредоточена на конкретных жизненных трудностях. Можно предположить, что из 60 миллионов ежегодных обращений американцев за помощью лишь определенный процент касается именно психиатров, причем государственных психиатров в государственных клиниках. Частные психотерапевты имеют не меньший уровень знаний, но, судя по всему, теплее относятся к пациенту и становятся скорее его “союзниками”, чем “судьями”.
Вы привели такие противоречивые взгляды на психиатрию... Чему теперь верить?
Каждый человек имеет право на возможно более полную информацию и сам учится делать из нее выводы. Нельзя забывать, что психиатры и антипсихиатры олицетворяют полярные взгляды на проблемы душевной болезни, а истину следует искать где-то посередине. Некоторых возможных подходов, связанных с работой частных психотерапевтов и психологов, я коснулся, отвечая на предыдущий вопрос. Доводы представителей антипсихиатрического движения (а в него входят, что чрезвычайно важно, именитые врачи-психиатры) практически не публиковались у нас в печати, да и работа психиатров во многом находится под покровом тайны. Надеюсь, что в будущем подобные проблемы будут обсуждаться более активно и всесторонне.
1 М.И.Буянов, Беседы о детской психиатрии.— М., “Просвещение”, 1986г.