Памир-2009

Памирский «марафон» или месяц в горах. Записки Белого Волка.

После успешного восхождения на Эльбрус три года назад (смотри «СБ» от 17.08.2006 года) я начал думать о более высоких вершинах – семитысячниках. Ближайшие из них расположены в Средней Азии – Таджикистане и Киргизии. Выбор пал на пик Ленина высотой 7 134 метра. В не меньшей степени мне хотелось совершить велопоход по Памирскому тракту – высокогорному шоссе в этих же краях, соединяющему Таджикистан с Китаем и Афганистаном. Решено было начать с велопохода, чтобы за первые две недели получить горную акклиматизацию, необходимую для последующего альпинистского восхождения. Для путешествия на велосипедах удалось даже найти напарника через Интернет – туриста из Душанбе по имени Сорбон. Как это обычно происходит, в теории всё было гладко, а в реальности оказалось иначе…

… Самолёт Москва – Душанбе на девяносто процентов заполнен молодыми парнями из Таджикистана, работающими в Москве «гастарбайтерами». К утру подлетаем к городу: он окружён горными хребтами со всех сторон. «На подъёмах придётся как следует поработать», - мелькает мысль, но отступать уже поздно. В здании аэропорта получаю свои рюкзаки общим весом 35 килограмм (в них велосипедное и альпинистское снаряжение), и, наконец, встречаю своего напарника по велопоходу. Вместе идём покупать горный велосипед (это дешевле, чем везти его в самолёте, тем более, что обратный вылет мне предстоит из другого города). Внимательно изучаем карту Таджикистана – ведь нам придется пересечь его с запада на восток через основные горные перевалы, многие из которых выше четырёх километров над уровнем моря! Есть даже участки высокогорной пустыни, где на протяжении десятков километров отсутствует пресная вода. Поломка велосипеда в этих местах может привести к очень большим неприятностям… Я решаю ехать «налегке» - не брать газовую плитку и запас продуктов, а питаться только тем, что куплю в магазинах по дороге. Здоровье пока позволяет…

В предотъездный вечер гуляю по городу. Очень жарко, температура воздуха почти 40 градусов по Цельсию. Повсюду продают арбузы, соки и газировку. Люди спокойные, доброжелательные, никуда не спешат… Как будто попал в Минск сорокалетней давности. И ни одного пьяного – исламские традиции здесь сильны.

… Встаю рано, в четыре утра. При такой жаре надо успеть проехать как можно больше ещё до полудня и подняться повыше в горы, где будет прохладнее. Устанавливаю велорюкзак на багажник. Поклажа моя не тяжела – около десяти килограммов и включает в себя запасную велокамеру, одноместную палатку, спальный мешок, смену одежды, пару книг и три литра воды (их хватит примерно на 5-6 часов в дороге). Платой за относительную «лёгкость» будет чувство голода (при отсутствии магазинов и кафешек по дороге), а также холод в высокогорье. Забегая вперёд, скажу, что другие велотуристы из Западной Европы и США, которых я встречал по дороге, путешествовали с большими запасами воды и пищи. Однако вес их поклажи настолько велИк (35-40 килограммов), что позволяет проезжать в день не более 30-40 километров. В гору с таким грузом ехать вообще невозможно, поэтому вверх приходится идти пешком, толкая велосипед и обливаясь пОтом. Одним словом, каждому своё …

… И вот мы стартуем. Выезжаем из города, и сразу начинается плавный подъём вверх. Постепенно замечаю, что Сорбон начинает отставать. Лицо бледное, дыхание тяжёлое… В конце концов одеваю себе на плечи один из его рюкзаков, но и это ничего не меняет. Солнце между тем начинает «жечь»  по – настоящему. Мой напарник останавливается каждые пятнадцать минут и ищет укрытие в тени деревьев. Я в полном недоумении, однако стесняюсь задавать прямые вопросы. Так проходит ещё пару часов, в конце которых происходит откровенный разговор. Сорбон говорит, что не выдерживает взятый темп и плохо себя чувствует. Решаем, что ему будет лучше вернуться домой, в Душанбе. А я … Я поеду один. Конечно, неприятный сюрприз, но мне не привыкать.

… Через пять километров меня останавливают на контрольно-пропускном пункте милиционеры, которые располагаются через каждые 30-40 километров в связи с нестабильной внутренней обстановкой (как никак, под боком Афганистан). Дорога закрыта, и мне придётся делать объезд примерно в 120 километров, чтобы попасть на Памирский тракт. Позднее мне рассказали местные жители, что как раз в это время в тот район прорвалось две банды талибов из Афганистана, и проводилась операция по их ликвидации.

… Вторая половина дня проходит в мучительном подъёме на перевал Чермизак (1610 метров). Пить хочется постоянно, однако рот пересыхает так сильно, что его вначале надо смачивать водой, иначе при попытке глотнуть возникает сильнейший кашель. Едва вижу дерево хоть с какой-то тенью – немедленно встаю под него, пытаясь предотвратить тепловой удар. Радуюсь, что не взял продукты – есть совсем не хочется. Только пить, пить, пить … Утешаю себя тем, что через пару дней организм должен перестроиться и приспособиться к жаре (кстати, так и случилось).

 На перевале – очередной пост милиции и проверка документов. Милиционеры, узнав, что я из Беларуси, всячески выражают своё дружелюбие, угощают чаем с лепёшкой и желают «белой дороги» - эквивалент нашего «счастливого пути».

Вообще таджики исключительно доброжелательны. Мне неоднократно говорили, что я как путник могу зайти в любой дом по своему усмотрению, и меня обязательно накормят и приютят. Впоследствии это даже создавало неудобства, когда я ставил палатку в уединённом месте, и все равно вскоре там появлялся местный житель, звавший меня к себе в дом и обижавшийся, когда я вежливо отказывался.

СтОит купить арбуз где-нибудь в деревне и начать его кушать, как через 5-10 минут возле тебя собирается человек двадцать (в основном дети), которые буквально «пожирают» тебя глазами. Думаю, что у нас подобный интерес могло бы вызвать разве что появление инопланетян. Отношение к россиянам и белорусам самое доброжелательное. Оказывается, многие мужчины среднего возраста проходили военную службу на территории нашей республики ещё во времена СССР. Хорошо знают нашего Президента, просят лично передать ему самые наилучшие пожелания… Хвалят трактора «Беларусь», успешно работающие в нелёгких условиях Таджикистана. Вообще, многим трудно понять, что я приехал с чисто туристическими и спортивными целями. Некоторые думают, что я геолог и ищу драгоценные камни (в Таджикистане большие залежи полезных ископаемых). Другие считают, что у меня «особая» гуманитарная миссия…

… Ещё несколько перевалов, и на четвёртый день путешествия выезжаю к Пянджу на Памирский тракт. За рекой в пятидесяти метрах – афганский берег. Как завороженный смотрю на картины совсем другого уклада жизни. ДомА без стекол, как будто вырубленные в скале, женщины в чёрных одеяниях, неслышно мелькающие на «улице». И при этом полная тишина… По склону горы на большой высоте идёт узкая тропа (овринг), на которой двум встречным никак не разминуться. Огромный контраст с таджикской стороной, где и шоссе, и грузовики с джипами, магазины и дома белого цвета, и шум общения в них…

Правда, насчёт шоссе я немного приукрасил. Иногда, особенно на перевалах, асфальт кончается, и тогда приходится «рубиться» десятки километров на грунтовых дорогах, усыпанных щебёнкой или булыжниками. Скорость при этом падает до 7-10 километров в час, а «контактная точка» болит с каждым днём всё сильнее. Приходится каждое утро обматывать седло фланелевой рубашкой в надежде сделать его мягче. Открытые участки тела густо покрываются кремом от солнца, съедается пачка печенья – и в шесть утра ты уже готов к очередному десятичасовому «переходу», во время которого будет пройдено от 70 до 100 километров  в зависимости от покрытия дороги, высоты и рельефа местности.

Следующие пять дней еду вверх по течению Пянджа. Меня часто обгоняют грузовики, подвозящие материал для строительства дороги. Шофёры узнают меня и дружески сигналят. За время «обеденных перерывов» в какой-нибудь придорожной чайхане перезнакомился почти со всеми. Оказалось, что у меня уже есть кличка: Белый Волк. Спрашиваю, почему Волк. Потому что одинокий и малоразговорчивый. А Белый – потому что из Беларуси и одет во всё белое (шапочка от солнца, майка, шорты). В последующие дни началось дружеское подшучивание, во время которого таджикские шоферы показали недюжинное знание русских пословиц. Например, обгоняет с громким сигналом очередной грузовик, оттуда высовывается знакомое лицо, и звучит вопрос: «Салям алейкум,  Белый Волк! Ну как, ноги кормят?..» Или во время обеда: «Не давайте добавку Волку, сколько его ни корми .он всё равно в горы глядит…»

… На девятый день пути приезжаю в Хорог – столицу Горного Бадахшана (высота 2200 метров). Селюсь, наконец, в «цивилизованной» гостинице; с удовольствием принимаю душ и стираю бельё. В близлежащем парке проводится международный фестиваль «Крыша мира». Согласно некоторым теориям, Памир служил колыбелью арийских племён, одно из которых впоследствии двинулось в Индию, а другое – в Европу. Вечер провожу, купаясь в озере и валяясь на травке в парке под звуки народной музыки. Пройдено более 600 километров, но самые высокие перевалы ещё впереди. Мне надо доехать до Мургаба, выбрав одну из трёх дорог. Самый короткий и «лёгкий» путь – через кишлак Джелонды – отвергаю сразу (и, как позднее выяснилось, зря). Самый длинный, пятисоткилометровый, вдоль Пянджа тоже отпадает – хочется сменить «зрительный ряд». Выбираю среднюю дорогу длиной примерно в 400 километров через райцентр Рошткала и перевал Майсара (4200 метров). У меня есть отчёт о велопоходе, совершённом по этому маршруту группой велотуристов ещё в советские времена. Причём, что немаловажно, на всей дороге было асфальтовое покрытие…

После дня отдыха выезжаю из Хорога. Увы, но через километров пятьдесят асфальт заканчивается «навсегда». Снова тряска по камням, особенно неприятная при наборе высоты. Начинается самая настоящая «глубинка»: редкие кишлаки с практически пустыми магазинами. В одном из них удаётся приобрести последние две пачки печенья и леденцы. Местность становится всё более засушливой. За два дня непрерывного подъёма набираю ещё полтора километра высоты, но полностью выматываюсь. Вокруг ни жилья, ни еды, ни обещанного асфальта, ни транспорта. Серая грунтовка завалена большими камнями и уходит круто наверх. Ехать становится невозможно и приходится тащить велосипед через булыжники. Единственная речка тоже поворачивает куда-то  в сторону. Солнце жарит с каким-то особым садистским наслаждением. Совсем выбившись из сил к полудню, бросаю вЕлик и пытаюсь налегке разведать дорогу к перевалу. Увы, но подъёму не видно конца. В позе роденовского мыслителя сажусь на один из камней, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями на этом солнцепёке и принять трудное решение. Так, значит, еды у меня уже нет, вода закончится к вечеру. Проведя ночь без воды, я вряд ли выдержу подъём на следующий перевал (если ещё преодолею этот), тем более, в голодном состоянии. Следующая вода будет неизвестно где. Надо отступать…

 С тяжёлым чувством спускаюсь к велосипеду и, глотая обиду (столько сил потрачено зря), двигаюсь обратно в Хорог. Там произвожу частичный ремонт велосипеда, порядком поизносившегося на трудных горных дорогах (крюк туда и обратно занял четыре дня, во время которых я проехал примерно 270 километров в очень тяжёлых условиях). Самое неприятное, что в велосипеде стёрлись прокладки дисковых тормозов, которых нет в продаже. Отныне я обречён ехать в гору, но идти вниз пешком, особенно на крутых спусках, поскольку теперь я «без тормозов». Впрочем, бОльшая часть самой короткой дороги в Мургаб (316 километров) и так идёт вверх или по прямой. После «мясорубки» в предшествующие дни езда по асфальту, хоть и порядком разбитому, вызывает самые приятные ощущения – несмотря на то, что уже весь велосипед скрипит во время движения. В кишлаке Джелонды окунаюсь в местные радоновые источники и даю кратковременный отдых измученному телу. Штурмом беру перевал Кой-Тезек (4 271 метр) и следующие дни еду по высокогорной пустыне, где видны лишь солёные озёра. Это уже Восточный Памир с его резко континентальным климатом. На место дневной жаре приходит ночной холод. Ураганный ветер (к счастью, попутный) стремится порвать палатку в клочья. Вокруг обилие сурков, похожих на неуклюжих жирных лис. Ночью обступают мою палатку и щебечут как птицы. Дождей нет совсем, зато два раза попадал в

песчаные бури. И я, и велосипед прибрели одинаковый серо-коричневый «камуфляжный» цвет, и практически слились с окружающей обстановкой… Из-за необходимости идти пешком с перевалов я теряю уйму времени; в глубине зреет подспудное желание скинуть своего железного коня с какой-нибудь высокой горы…

… К концу третьей недели путешествия, преодолев ещё несколько перевалов, наконец, добираюсь до Мургаба. Хоть здесь и приличная высота (3 700 метров), но глаза наслаждаются видом зелёных насаждений вдоль берегов реки и всевозможными признаками цивилизации. Конец велопохода! Пройдено свыше 1 200 километров, из них более половины – по грунтовым дорогам и «бездорожью». Свой «убитый» велосипед продаю по дешёвке на местном базаре и следующие два дня трачу на  возврат в Душанбе за оставленным там альпинистским снаряжением.

Велопоход продлился на неделю дольше запланированного, поэтому ясно, что на пик Ленина я за оставшуюся неделю физически не успеваю подняться. Поэтому решаю произвести «разведку района», а восхождение на вершину оставить на следующий сезон.

… Приезжаю в Душанбе, где меня как героя встречает Сорброн со всей своей семьёй. Ситуация немного двусмысленная, но отношения наши сохранились. Пышное застолье, торжественные клятвы в вечной дружбе… Наутро снова на машине отбываю в киргизский город Ош, оттуда на джипе – в базовый лагерь под пиком Ленина (высота 3 600 метров), который содержит одна из турфирм. Время пребывания на Памире подходит к концу, силы тоже почти кончились. В оставшиеся три дня успеваю дойти до Лагеря 1 (высота 4 500 метров; идти надо 17 километров по горной тропе), заночевать там, посмотреть с утра «вблизи» на вершину и вернуться обратно в базовый лагерь. Большое количество альпинистов со всего мира; кое-кто сумел подняться, а кто-то, к сожалению, погиб, потерял здоровье. Горы могут многое дать, но могут и всё отнять…

… И снова Ош, гостиница, утренний вылет в Москву. Самолёт примерно на треть заполнен альпинистами. До свидания, Памир, до встречи в следующем году!

                                                                                  Леонид Левит, кандидат

                                                                                  психологических наук, доцент